Выборы, взгляд изнутри. Записки наблюдателя.

Впервые мне довелось поработать на выборах. Одна из партий назначила меня членом избирательной комиссии с правом совещательного голоса (по сути, тот же наблюдатель, только с большим объемом прав и полномочий). Сидеть на избирательном участке предстояло с 7.30 утра до 20.00 (по факту — до 20.30 и 21.00) в первые два дня (дни досрочного голосования), а непосредственно в День выборов, с тех же 7.30 и, что называется, «до победного». В моем случае это было до 4.30 утра

Занятие это, я вам скажу, не только очень ответственное (бдить надо не отлучаясь — таким был наказ партии), но и очень скучное. Это раньше, в советские времена, и даже еще пару десятков лет назад, люди шли на Выборы, как на праздник. Играла музыка, работали школьные буфеты, где можно было пропустить «по случаю» рюмочку-другую, да и люди наряжались (ведь сколько знакомых там можно встретить!), были улыбчивы.

Сегодня Выборы не те. Люди идут неохотно, с понурыми лицами. Видимо, понимая, что от их голоса ничего не зависит. Еще бы зависело, ведь явка по Воронежу не дотянула даже до 20%! Под лежачий камень вода не течет, и хочется спросить — как же вы, дорогие воронежцы (и россияне в целом) хотите изменить свою жизнь к лучшему, если ленитесь сделать даже такой малый шаг, как сходить на выборы. Вы просто «сливаете» свой голос кому-то в угоду.

День первый. И скучно, и грустно, и некому руку пожать…

Просидев часа три сидения на очень жестком деревянном школьном стуле (бедные наши дети!) начинаю понимать, что у меня сводит конечности, пережимает сосуды и сидеть в принципе уже нет сил. Встаю, прохаживаюсь, обхожу вокруг школу (нужно смотреть в оба, чтобы не было на прилегающей территории никакой лишней «движухи» — подозрительных машин, подкупа голосов и т.д.) Второй наблюдатель от моей партии — на чеку. Бдит за двоих. Ничего интересного на улице не обнаружив, возвращаюсь.

Народ идет вяло. В основном одни женщины. Молча заходят, получают заветную ручку, которую на радость всем пришедшим можно забрать домой, маску и влажную салфетку. Правда чаще вместо салфетки им просто обрабатывают руки дезинфицирующим спреем. В зале стоит какой-то аппарат, который якобы обеззараживает воздух. «Видите, как мы о вас заботимся!», — радостно возвещает зашедшая на огонек директор школы. Кстати, она тоже баллотируется, а значит лицо заинтересованное. Поэтому избирательную комиссию пригласили со стороны.

Ах да, еще измеряют температуру чудо прибором, который больше 33-34 градусов вообще по-моему не способен показывать. Не так давно довелось мне три дня подряд ходить в одно и то же медицинское учреждение, так все три дня пистолетик с термометром показывал температуру 33-35 градусов. На мое возмущение, что у меня температуры в принципе никогда не опускается ниже 37.8-37-9 (это моя норма), мне ответили — «У вас упадок сил!» Ну да- ну да, вот и все избиратели пришли с упадком. Лишь у одного человека градусник показал заветные 36.6 (видимо по факту у него были все 38).

О кандидатах (кого и куда выбираем) пришедшие почти ничего не знали. Афиши с лицами и краткой информацией о кандидатах были вывешены при входе в школу, в узком «предбанничке». Чтобы прочитать все и ознакомиться, нужно было потратить не один час. Но люди думали, что в кабинках будут висеть плакаты, либо на бюллетенях напишут кто от кого (если с партиями все более менее понятно, то разобраться с одномандатниками не могли даже молодые, что уж говорить о пенсионерах!)

— А за кого голосовать-то?, — интересуется бабуля в нарядной шляпке. — Я же их никого не знаю! Никаких газет нам не раздавали, листовок в почтовые ящики не кидали.

Когда ей объясняют, что при входе висели плакаты, где можно было ознакомиться с кандидатами, пенсионерка хочет вернуться и ознакомиться.

Но уже нельзя — бюллетени выданы.

Вот заходит другая пенсионерка. Натягивает маску, выданную при входе, но нос оставляет открытым. Извиняется, мол, тяжело дышать, не может выше. Маски, кстати, пошиты на детей, или очень худые лица. Резинки давят безбожно, поэтому их надевают далеко не все члены комиссии. О перчатках и вовсе никто не помнит. Лишь одна девушка из УИК честно отсидела все положенное время в маске, натянутой по глаза и одной резиновой перчатке!

В первый день наш избирательный участок посетило 76 человек — 55 женщин (в основном пенсионного возраста) и 21 мужчина.

Самая большая активность наблюдалась с 11.00 до 13.00 Потом затишье. С 18.00 снова пошли активнее. Шли не скопом, поэтому скучали все — и наблюдатели, и члены комиссии, и три милиционера, восседающие на лавочках в коридоре около пункта охраны. К нам (а в школе было сразу два избирательных участка) они не заглянули ни разу. Зато какой-то активный полицейский каждые два часа требовал от председателя УИК отчет о проголосовавших, поясняя, что нужно руководству доложить. Кто он и откуда, и зачем ему эти данные, председатель комиссии конечно же поинтересовалась, но не поняла. Никто не понял. Видимо бывают не только независимые наблюдатели, но и независимые полицейские.

В 20.00 после закрытия участка, начали бюллетени из каждой урны паковать в сейф-пакеты. На наших глазах с урн сняли пломбы, вынули (но не пересчитали!) избирательные бюллетени и сложили в сейф-пакеты. Все это (и особенно номера сейф-пакетов) было снято наблюдателями на камеры. Расписаться на сейф-пакетах нам не дали (хотя мы имели на это полное право) и даже сейф не опломбировали.

День второй. «Тайна», покрытая мраком

Наученная горьким опытом 13-часового сидения на жесткой деревяшке, я позаботилась о себе и принесла специальную подушечку, на которой сидеть стало значительно легче. Жизнь стала краше! Запаслась едой, ибо в предыдущий день в 7 утра купить что-либо поесть не представлялось возможным и к вечеру желудок прилип к позвоночнику. Хорошо хоть члены УИК любезно предложили пользоваться чайником, «отжатым» у главной по школьной столовой. Она же принесла пачку чая, сахара, кофе и печенья. И предложила скинуться по 300 рублей тем, кто хочет пообедать 13-го сентября. Я отказалась — нельзя на столько покидать участок, а ну как подкинут лишних «голосов».

Единороссы и еще кто-то из депутатов подвезли своим наблюдателям упаковки с водой, любезно предложив пользоваться ею всем присутствующим. Мы и пользовались. А тут днем депутат и от моей партии и привез водички. Пайки с едой, которые единороссы и некоторые депутаты поставляли своим, мы не получали. А есть хотелось! Но, как говорится, не хлебом единым жив человек. Работать нужно за идею!

Со второго дня досрочного голосования члены избирательной комиссии во главе с председателем вдруг начали запрещать людям закрывать шторки.

— Такая рекомендация пришла нам от ВТИК, — разводит руками председатель избирательной комиссии. — Видимо из-за пандемии, чтобы люди не трогали шторки руками и не заражали друг друга. Мне, конечно, все видно, что вы отмечаете, но я смотреть не буду.

Интересно то, что «рекомендация», это вовсе не закон в последней инстанции. Если просто рекомендовано, то можно и отказаться, настоять на своем конституционном праве о тайне голосования. Но нет, люди безропотно следуют указаниям. Лишь пара человек на нашем участке за два дня попробовали робко возмутиться, но услышаны не были.

В первые два дня использовались маленькие переносные урны — две для голосования на участке, одна для выезда на дом. Пожилые люди, инвалиды и другие «по показаниям» могли обратиться в избирательную комиссию по телефону, и вызвать членов УИК для голосования на дом. Но об этом никто не знал, поэтому и обратившихся было не много. В первый день на дом выезжали к семерым, во второй заявки подали пять человек (двое из которых на месте отказались голосовать), в последний день тоже пятеро. И итоге за три дня на дому проголосовало лишь 15 человек — количество не большое, «вбросов» там ожидать не приходилось. Хотя по два наблюдателя от «Единой России» все же сопровождали членов избирательной комиссии.

— Сколько ж можно ходить, мне через два года 90 стукнет! — возмущается на выходе милейшая и довольно бодренькая бабуля. Мы объясняем, что если бы она обратилась в УИК, к ней бы обязательно приехали.

— Да откуда ж я знала, что так можно? И соседи мои не знают, поэтому не голосуют. Они сюда не дойдут, еле ходят. Да и я не собиралась, но вот к вечеру совесть замучила.
Народа во второй день тоже было немного — 78 человек (и снова 55 женщин, 23 мужчины) Один мужчина, в черном костюме и светлой летней шляпе, с ходу начал балагурить.

— Мне 65 лет, и я холостой! — подмигивал он девчонкам из УИК.

Получив свои четыре бюллетеня, мельком оглядел списки и возвестил:

— И за кого тут голосовать? Все жулики! У всех двойное гражданство! Мы их выберем, а они уедут в Германию, и все!

— Не кричите, у нас камера работает, — пытаются утихомирить мужичка члены УИК.

— И что? Пусть знают! Пусть снимают на память! А то вдруг я тоже в Германию жить уеду!

Остальные люди немногословны. Без лишних слов брали бюллетени и шли в кабинку. Кто-то выходил и переспрашивал, как голосовать. «Одну галочку ставить, а остальные крестики?», — уточнила женщина. «Нет, галочку можно поставить только в одном квадратике. Или крестик. Или точку. Остальные должны быть чистыми!»

Другие избиратели то ли постеснялись переспросить, то ли еще что, но при подсчете бюллетеней обнаруживались и все квадратики с крестиками, и по 2 галочки на листе (были особо «одаренные», которые одновременно проголосовали за партию КПРФ и партию «Единая Россия») Кто-то коротко и емко размашистым почерком написал поперек бюллетеня: «Нет доверия никому!» Кто-то не поскупился»народный фольклор». А некоторые просто разрисовали свои избирательные бюллетени. Очень много было нетронутых рукой человека избирательных бюллетеней. Зачем идти на выборы, тратить свое время, чтоб оставить лист пустым? Странно как-то. Ведь вписать в нужное место галочку потом будет проще простого!

Людям с открепительными удостоверениями, которые по каким-то своим причинам хотели голосовать именно на этом участке, выдавался лишь один бюллетень из четырех — за партию в областную думу.

— А вам в Левобережной управе разве не сообщили о том, что полноценно проголосовать не удастся? — удивляется зампредседателя УИК.

Нет, не объяснили. Вообще ни слова не сказали. Ни мне, ни остальным людям, пришедшим по открепительным. Молча выдали бумажку и все. А знала бы, не брала бы откреп, нашла бы возможность вырваться проголосовать на свой участок. В общем, было обидно!

Впрочем, были люди, которых вообще ВТИК забыл включить в список избирателей. Вот приходит парень, а в реестре его нет. Адрес такой есть, дом есть, а квартиры 5 нету! 4 и 6 имеются, а 5-й как будто не существует. Долго разбирались, что с этим делать, но изъявить свою волю дали — проголосовал по дополнительному списку.

Кто не знает, в обязанность наблюдателей, как и членов УИК с правом совещательного голоса, входит подсчет избирателей. Для этого выдается листик с цифрами, и ты сидишь и как в лотерее Спортлото поочередно зачеркиваешь циферки вслед за каждым проголосовавшим. Само собой, подсчеты наблюдателей должны сойтись с подсчетами избирательной комиссии. Все это нацелено на то, чтобы не допустить «вброса» голосов. И вот до середины второго дня все идет гладко, как вдруг председатель УИК, которая каждые 2 часа объявляет промежуточные итоги голосования, заявляет, что на их участке проголосовало уже 156 избирателей.

Стоп! Не сходится! По моим подсчетам 132. И это разница довольно внушительная! Остальные наблюдатели в анабиозе, будто не слышат. Или не хотят слышать. Все они от «Единой России», или от депутатов из «ЕР». Правда, когда я громко озвучиваю, что цифра сильно не сходится, начинают просыпаться, пересчитывать и возмущаться, мол, да — не сходится. У девушки-наблюдателя из «ЕР» помечено 135 голосов. На 3 больше, чем у меня, но на 21 меньше, чем объявляют.

— Как не сходится, — вроде бы удивляется председатель УИК и после нашего активного возмущения соглашается пересчитать.

И о чудо! Через 15 минут выходит и говорит: «Действительно, секретарь дважды сложила одни и те же цифры!» Правда, «показатели» после их пересчета с нашими все равно не сошлись, так как вычли они не 24 лишних голоса, а 29. И получилось на 5 голосов меньше. Но меньше, не больше. Тем более что дальнейшие подсчеты плюс-минус 1 голос, у нас снова стали совпадать.

После закрытия участка девушки из УИК принялись по своим книгам подсчитывать количество проголосовавших. Затем, как водится, сложили бюллетени из урн в сейф-пакеты (и снова на них расписываются только члены УИК), но хотя бы ставим пломбу на хлипкий сейф, который то и дело самостоятельно открывался, а иногда подолгу не закрывался. Про пломбу я сказала еще с утра, возражать не стали. Мол, надо — сделаем! На пломбе (листке с двумя печатями, соединяющем дверцы) я и моя коллега оставили свои автографы. Так спокойнее.

День третий. Выборы!

За пол часа до открытия участка с сейфа снимается пломба (наши росписи на месте, значит все ок!) Народ начинает идти активно уже с самого утра. Поначалу одни мужчины, затем начинают появляться семейные пары. Всего в День выборов наш участок посетило 197 человек (113 женщин — 84 мужчины).

На участке все тихо, но ближе к обеду поступает информация, что на улице рядом со школой возможна скупка голосов. Периодически хожу, наблюдаю. Вызывает подозрение стоящий у входа микроавтобус с табличкой «Заказной». Но рядом никакой «движухи», да и хозяина авто с утра не видно. Ближе к вечеру наконец он появляется, открывает дверь салона, и начинает вынимать пакеты и большую коробку. «Подкуп!», — думаю я, и тихонько иду вслед за ним, чтобы поймать с поличным. Но все оказывается до банального просто — мужик доходит до легковушки, где его ждет женщина — видимо, жена — и начинает грузить туда поклажу (какие-то дачные принадлежности в виде горшочков для цветов и пульверизаторов). Еще раз он подходил к автомобилю, чтобы забрать канистру, так что вопрос о его причастности к чему-то криминальному отпадает.

За пару часов до окончания выборов подозрение вызывают стоящие метрах в двадцати от входа машины. У белого джипа толпится народ, человек пять. Рядом стоит легковушка с открытой дверью, в машине двое. Мое внимание к машинам, вызывает обратный интерес. Стали перешептываться. Когда я начала снимать их на видео, они принялись делать тоже самое. Но так как ничего другого, заслуживающего внимания, не происходит, возвращаюсь на участок. Белый джип, к слову, стоял на этом месте еще часа два. Периодически оттуда отделялся мужчина и прохаживаясь прогулочным шагом, осматривал окрестности.

Тут председателю УИК прислали указание, согласно которому, после подсчета голосов, ей надлежало демонтировать камеру, а извлеченную из нее флешку хранить, как зеницу ока. Началось бурное обсуждение того, каким образом это сделать. Камера висела под самым потолком, на высоте метров 5-ти, если не больше. Даже если бы поставили парту, а на нее стул (весьма опасная конструкция, надо сказать!), то все равно не дотянулись бы. Да и как можно демонтировать камеру без специалиста? По словам членов УИК, сами работники Ростелекома возились пол часа, чтобы ее установить. Позвонили во ВТИК, описали невозможность выполнения данной задачи, и им милостиво разрешили просто извлечь флешку из камеры и передать им. Судорожно начали прикидывать, где взять высокую стремянку, и придумав где — успокоились.

Когда участок закрылся, началось пересчитывание неиспользованных бюллетеней. Дебет с кредитом никак не хотел сходиться, пересчитывали несколько раз. Всеми вспоминали, куда мог деться недостающий экземпляр. Вспомнили, наконец, что он испорчен (отдали человеку с пропиской в другом городе, но фактически проживавшему на данном участке — как выяснилось, не положено было!) Времени шел второй час ночи, а мы только начали гасить бюллетени. А впереди подсчет голосов… Тихо завидовали коллегам с других участков, у кого есть КОИБы (электронное устройство для подсчета голосов избирателей) Правда, вскоре позвонила приятельница и «обрадовала» — у них на участке КОИБ сломался, и теперь они начали пересчитывать вручную. В результате, освободились в одно и то же время, ближе к 5 утра. Тогда как порядка 30 участков уже посчитались к полуночи.

Сутки на ногах без сна это, я вам скажу, не сахар. Но если днем от безделья отчаянно хотелось спать и глаза закрывались сами по себе, то к середине ночи сон улетучился, и голод как рукой сняло. Все были при деле: члены УИК во главе с председателем потрошили урны под нашим чутким надзором, распределяли бюллетени по партиям(кандидатам), затем подсчитывали. Если мы что-то упускали из виду, по нашей просьбе пересчитывали снова — без вопросов. Посчитали, кстати, довольно быстро. А когда дошло дело до протоколов (каждый наблюдатель должен был покинуть избирательный участок только имея при себе заверенный протокол), дело снова застопорилось.

Программа, которая высчитывает голоса, никак не могла свести все к нужному знаменателю. Девушке из УИК стало плохо, подскочило давление. Ей вызвали скорую. Скорая приехала минут через 30 и пока захворавшей оказывали помощь, все бились над цифрами, не понимая, где посчитали не так. В итоге, спустя часа два, наконец свершилось! Свели дебет с кредитом и начали переписывать цифры в реестре (что, кстати, является грубейшим нарушением!) Потом долго ломали голову как распечатать протоколы — почему-то это для нашей избирательной комиссии оказалось настоящей проблемой. Пришлось подождать еще часок, пока сообразят. Девушке из УИК стало хуже, снова вызвали скорую. Еще часок пришлось подождать, пока распечатают протоколы и подпишут. В общем, под утро уже никто никуда не спешил кроме милиционеров, которые уж очень хотели домой и без конца интересовались — ну долго там еще?

На нашем участке победили единороссы. Я не удивилась, ведь тетенька, заведующая школьной столовой, так старалась! Очень активно «загоняла «своих людей и постоянно интересовалась у нашей комиссии, проголосовали ли «Иванов-Петров-Сидоров»? (сама она была наблюдателем от «Единой России» на соседнем участке, расположенном в правом крыле школы). За 4 минуты до закрытия она с радостными возгласами загнала в школу какого-то пьяненького мужичка, объявив, что вот, мол, поймала у ворот и заставила исполнить гражданский долг! И он его исполнил…

Опубликовано на Горком36

Анастасия Коваленко,
Фото автора