Сергей Просвирнин: «Никулин мне сказал: "Я верю в твое будущее!»

Мы уже писали о том, что в нашем городе гастролирует новая цирковая программа «Матрех» режиссера Руслана Ганеева. Главное действующее лицо –клоун Матрех, он же — заслуженный артист РФ Сергей Просвирнин. Кстати, на манеже работает целая династия Просвирниных – супруга Лариса, дочь Лилия, сын Сергей, и даже восьмилетний внук Андрюша, который приводит публику в полнейший восторг своей чечеткой. Мы решили познакомить наших читателей поближе с замечательным клоуном, которому рукоплескали во многих странах мира!

— Тяжело было уговорить детей пойти по вашим стопам?, — поинтересовались мы у Сергея Юрьевича.

— Я никого не уговаривал. Тут дело такое — учить надо, пока маленькие. Потом будет поздно. Ну и особого выбора у детей не было. Мы сразу начали с сыном заниматься на кларнете, потом в 4 года я его посадил за барабаны. Так что сейчас я с легкостью могу уйти на пенсию и передать сыну свой номер. Он умеет все, что и я. Супруга Лариса тоже, как ассистент, всегда со мной… А как иначе? У цирковых артистов ведь жизнь кочевая. Да, возможно не очень удобно работать с родственниками. Они чувствуют свою привилегию. Могут где-то не послушаться, где-то резко ответить. Если бы я был просто директором, они понимали бы, что завтра могут вылететь с работы. А тут грани стираются, ведь ты не только директор, но и муж, папа. В этом плане работать крайне тяжело.
С внуком я тоже начал заниматься, когда ему было лет 6. Сначала просто ножками дрыгал, потом стал чечетку бить. Андрюша — сын Лили, ему 8 лет, и он ездит с нами. В январе мы все вместе поедем на крупный юношеский конкурс в Монте-Карло «Новое поколение», а потом Андрюша с дядей — моим сыном Сергеем Просвирниным-младшим, останутся там поработать.

— Вы были учеником Никулина…

— Вот кто-то впрыснул в интернет эту неверную информацию. И теперь меня все об этом спрашивают. Я никогда не был учеником Никулина. Лишь потому, что у него никогда не было учеников, он нигде не преподавал. Да, знаком я с ним был. Я выпускался в цирке на Цветном бульваре с моим партнером Володей Стариковым, а Никулин был там директором и художественным руководителем. И тогда подписал мне свою книжку: «Я верю в твое будущее!» Когда мне было 20, я начал работать в коллективе Никулина. Были такие музыкальные эксцентрики Ростовцевы, я с ними работал. А они работали в коллективе под руководством Никулина. Вот с Никулиным я ездил с 81 по 82 год. Мы Юрия Владимировича провожали на пенсию в городе Калинин. Помню, Никулин всегда подходил, обнимал за плечи, и говорил: «Мальчик (он всегда говорил — мальчик), даже на репетиции ты должен всегда быть в пиджаке и головном уборе!» Я это запомнил.

— Ваше имя в энциклопедии «Клоуны 20 века», изданной в Англии, стоит в тройке, рядом с именами Карандаша, Олега Попова. А кого вы сами считаете самым великими клоуном столетия?

— С точки зрения клоунады, пусть даже и киношной, наверное Чаплина. А так моим любимым комиком-пластиком, экстцентриком, всегда был Луи де Фюнес. Хотя вроде не клоун, но мне нравится именно вот эта актерская клоунада. Да, Чаплин гениален, но он везде одинаков. Мне нравится глубина, как у Бурвиля — с этим его большим носом, Фернанделя… Американские кинокомики Стэн Лорел и Оливер Харди — толстый и тонкий – тоже хороши. Нас со Стариковым, кстати, с ними сравнивали. В известной английской газете «Зеркало» провели аналогию. Я конечно понимаю -где я, и где они. Но было приятно. А из наших это конечно, Олег Попов, Юрий Никулин, Карандаш, из молодых — Толя Марчевский, Андрюша Николаев… У нас была очень сильная клоунская школа. Но…иных уж нет, а те далече. Учить некому уже. Школы нет, педагогов нет, авторов нет, реприз нет…

— А вас не звали преподавать?

— Звали. Но для того, чтобы научить чему-либо человека, нужно отдать всего себя. А за те деньги, которые платят преподавателем, это нереально. Тебе надо разможжиться, распластаться, а потом ты его всему научишь, он спокойно развернется и уедет работать в Швецию, а ты тут сиди -морковку жуй. Любой труд должен оплачиваться. Вон хоккеист за пас 5 тысяч долларов получает, а если еще и гол забил — 8. Как у Могильного был контракт…

— Я читала, что у вас слух, близкий к абсолютному. В 6 лет вы какие-то серьезные вещи на баяне играли, а сейчас владеете практически всеми возможными инструментами. Музыкантов никогда не хотели стать? Вы же начинал с «Песнярами», «Самоцветами»…Почему клоунада?

— Не совсем так… С «Песнярами» я просто дружу — с 15 лет.. С тех пор, как попал в Москву. Мои усы, а-ля Мулявин, как раз с тех времен. В самом ансамбле «Самоцветы» я тоже не работал. Был такой знаменитый продюсер Эдуард Смольный, с сыном которого я учился в музыкальном училище. И со второго курса эстрадно-циркового училища я ездил с ними на гастроли в качестве конферансье. Это были сборные концерты, где выступали «Самоцветы», Люда Сенчина, Ира Понаровская… Такая сборная солянка. И так как с дикцией у меня всегда все было в порядке, меня, 17-летнего парня, попросили вести эти концерты. Плюс у меня был свой сольный музыкальный номер — танцевал чечетку, играл соло на барабанах, играл на кларнете.

— Когда родители видели, какие у вас музыкальные таланты, они не хотели отдать вас в музыкальное училище?

— Хотели! Папа у меня был баянистом, мама всю жизнь работала директором дворца культуры. И конечно я с детства занимался на баяне… Но пацаны во дворе слушали совершенно другую музыку, и мне хотелось чего-то другого. А папа музыкант, у него был свой квартет. Гитара, контрабас и папа на аккордеонированном баяне. Я любил джазок послушать, Эллу Фицджеральд, оркестр Дюка Эллингтона, и так далее. И мне хотелось что-то поменять. Я стал закидывать баян, начал потихоньку осваивать саксофон. Для папа конечно было трагедией то. что я забросил баян, но заставлять он меня не стал. Когда я попал в Москву, я начал брать частные уроки на саксофоне, на барабане. Я и дома имел доступ ко всем инструментам, мама-то была директором дворца культуры. Зато когда репетицию с оркестром провожу, пол цирка на меня посмотреть собирается. В душе я профессиональный музыкант. Хотя образования нет, я самоучка.

— Никакого?

— Музыкального. А так я окончил училище цирка и эстрады, затем ГИТИС… А сейчас получаю третье образование — учусь в Российском государственном Социальном университете, на специальности Государственное и муниципальное управление. Вот брошу народ смешить и пойду работать куда-нибудь директором. управлять персоналом.

— Директором цирка?

— Почему нет? Когда будет образование, тогда и посмотрим. Но пока в Москве все вакансии разобраны, а далеко уезжать не хочу.

— На родину, на Байкал…

— А там у меня уже никого не осталось. Папы уже нет, а маму я перевез к себе, в Звенигород. Мы живем в Подмосковье. Я продал свою однушку в Москве и построил дом, у меня там целое хозяйство. Куча кур, кролики… я очень люблю кур. И кушать, и наблюдать за ними. Могу два часа сидеть смотреть на них. Они все разнопородные. Такие миксовые цыплята порой получаются!

— Вы же и в нескольких фильмах снимались… Сейчас не зовут?

— Было дело, засветился в нескольких картинах. «Циркачонок», «Домой дорогой войны» и сериале «Подари мне жизнь». Зовут и сейчас, но все времени не хватает. и потом, я не могу из фильма в фильм прыгать с одними и теми же усами, как у Тараса Бульбы. С этими усами я уже был «клоуном Валерой». И что? снова клоун Валера? надо усы убирать, а я не хочу. Хотя в актерской базе я есть.

— Сергей Юрьевич, вы в каких странах только не работали. Скажите, отличается зритель в Никарагуа или Марокко от российского? Я слышала, что в Японии зрители не такие, как у нас, по-другому юмор воспринимают…

— Конечно, отличается. Почему-то в последнее время цирк стал исключительно детским искусством. Хотя я застал время, когда я сам был маленьким и ходил с мамой в цирк, на вечерние спектакли детишек не пускали. Вечерние спектакли отличались от дневных. Очень сложно работать на арабскую публику. Это связано с менталитетом, вероисповеданием… Там нельзя выходить в манеж с голым торсом – у меня к примеру есть реприза, где я изображаю культуриста и играю на ксилофоне по ребрам. Нельзя выходить в трусах и делать репризы спортивно-атлетического плана. Нельзя девушек вызывать из зала на клоунские репризы, там к ним вообще прикасаться нельзя. Много всяких нюансов. Самая удобная публика в Европе, Канаде, Америке… Когда я впервые поехал в Америку, все сомневались, мол, как Просвирнин там пройдет, там своих чечеточников и саксофонистов полно. В итоге, поехал на 2 месяца, а остался на год. Потом еще контракт, и еще.

— А есть у вас в загашнике какой-то номер, реприза, чем вы гарантированно можете рассмешить любого человека, в любой стране…

— Для каждой страны это свой номер. У меня, к примеру, есть реприза «Балет». В арабских странах она не идет, зато с успехом ее принимают во Франции, Германии, Америке. Где публика подготовленная. Или, допустим, работаю я в Марокко… Раз упал, два упал… Бежит импресарио и несет мне канифоль — тапочки потри, а то ты каждый раз на этом месте падаешь. То есть он серьезно думает, что я действительно работаю балет.

— А никогда не хотелось остаться за границей?

— Если честно, когда я был молодым, то хотел уехать на Запад. Из-за этого даже испортились отношения в семье -жена не хотела покидать родину. Я хотел обосноваться в Канаде, работу я бы везде нашел. Но в итоге я никуда не уехал, и слава Богу. Хотя объехал весь мир — работал и в Канаде, и в Америке. Только потом я понял, что там хорошо работать, а жить лучше на родине — там, где твои предки, твоя земля, родители…