Несколько семей в Воронеже пребывают в «заложниках» у домов культурного наследия

Современный город – система крайне сложная и многогранная. Одной из самых  сложных и  трудно разрешаемых проблем в его жизни является   вопрос архитектурного облика.

Практически в каждом городе России исторические и архитектурные памятники находятся в центральной части – там, где наиболее бурно идет деловая и культурная жизнь, и маленькие, чаще всего выбивающиеся из современного архитектурного стиля  объекты культурного наследия становятся камнем преткновения для его жителей. Одни ратуют за их сохранение в девственно чистом виде, другие считают, что этому «старью» не место на улицах 21-го века, ну а третьи просто пользуются спорной ситуацией, используя матушку-историю для достижения своих, далеко не альтруистских целей.

«Заложники» дома культурного наследия

Есть еще одна категория людей, для которых небезразлично состояние домов – архитектурных и культурных памятников, – это люди, которым выпало то ли счастье, а то ли несчастье жить в этих домах.

Взять хотя бы так называемый дом Гарденина, находящийся в Воронеже на переулке Фабричный, 12.

Дом купца Потапа Гарденина — самый ранний из сохранившихся жилых домов Воронежа. Дата строительства дома — 1731 год, с этого времени он уже упоминается в архивных источниках как существующий на усадьбе П. Гарденина (по другим данным, строительство дома относят к 1735). Принципиально четыре года в 300-летней исторической дальности роли не играют, но вот активистам, которые для придания весомости дому указывают, что «дом был построен еще при Петре I, в 1735 году» стоит знать, что Петр Великий умер в 1725 году.

Во время Великой Отечественной войны здание было серьезно  разрушено, и его восстановление происходило по старым фотографиям, без чертежей, под наблюдением архитектора Г. В. Здебчинского. Не будем оспаривать компетентность архитектора, но возьмем на заметку тот факт, что восстановление «на глаз» могло позволить некоторые вольности и неточности, и мы уже имеем дело не со старинной трехсотлетней  постройкой, а домом, «идентичным натуральному» (позволю взять сей шикарный речевой оборот у производителей продуктов питания!).

На государственную охрану «Дом Гарденина» принят в 1960-м году.

Сейчас там  проживают 9 семей, которые считают, что стали «заложниками» дома культурного наследия – дом, охраняемый государством, сносить нельзя, а, значит, и в программу по переселению из аварийного жилья люди не попали.  Но вот квартиры были признаны негодными для проживания еще пять лет назад («трубы прогнили, батареи не греют, электропроводка не выдерживает нагрузок»).  Внешний облик дома в настоящее время город наш совсем не красит, скорее, наоборот.

Не так давно чиновники заявляли, что идет поиск инвесторов, которые расселили бы оставшихся в доме жильцов. По-видимому, инвестор пока не найден, потому что на прошлой неделе мэр Воронежа Александр Гусев сообщил, что город может предоставить «гарденинцам» квартиры, но  только на периферии.  Значит, инвесторы по какой-то причине в очередь за сохранение памятника культурного наследия пока не стали. Почему? Попробуем проанализировать это на судьбе другого многострадального воронежского дома, находящегося на охране государства.

В каком доме чай слаще?

У этого дома несколько названий: «усадьба Быстржинских», «дом, где бывал Лев Толстой»», «дом 9/11 на Платонова», «дом, который перепутали».

До 1994 года на доме №5 по ул. Платонова висела памятная табличка, на которой значилось, что, мол, в этом доме в 1894 году гостил у своей племянницы великий русский писатель Л. Н. Толстой, и дом, соответственно, находится под охраной государства. Для советского Воронежа попытка отметить незначительное пребывание писателя в городе, которого Ленин назвал «зеркалом русской революции», понятно с идеологической точки зрения. А вот с наступлением «новой эпохи» Лев Николевич становится орудием другого порядка.

В СМИ вдруг развернулись яркие дискуссии, по поводу того, тот ли дом охраняется государством или писатель был в другом месте?

Гостил он неподалеку – у своего друга Гавриила Андреевича Русанова на ул. Воскресенской (ныне ул. Орджоникидзе). Дом, кстати, не сохранился. А к племяннице своей, Е. С. Денисенко, снимавшей с супругом квартиру в доме Быстржинских, зашел и вовсе ненадолго – нанести визит вежливости, так сказать. Ни в своих дневниках, ни в письмах Лев Николаевич не описал этой встречи, даже не намекнул на нее, но мы все до 1994 года были уверены – писатель пил со своей племянницей чай в доме №5.

И вдруг оказывается, что племянница Толстого, Денисенко, никогда в доме №5 не проживала, и охранять этот дом не надо, поскольку Толстой в него не заходил, возможно, и мимо даже не прошел, потому что путь бы этот был к Благовещенскому монастырю, а с церковью у Льва Николаевича отношения не заладились.

Путем научных изысканий и тщательного анализа, был оглашен новый вердикт – усадьба Быстржинских располагалась в домах 9 и 11 на улице Платонова (9-й дом – флигель). Ошибка микроскопическая – всего на три дома назад.

А в доме этом располагалось общежитие швейной фабрики «Работница», и знать не знали люди, что живут в «особом» месте. Но вот вышли однажды ранним утром на работу, глядят, а на доме табличка висит. Вечером ее не было, а утром – вот она. Та самая табличка, что красовалась на пятом. Сначала подумали, что это чья-то шутка – кто же такие важные серьезные дела по ночам делает? Памятные таблички в торжественной обстановке вешают, речи красивые говорят, фотографы, телевизионщики приезжают. Ан нет, не шутка! Табличка осталась, а следом и подтверждение вышло – дом является объектом культурного наследия. Так этот дом стал «толстовским».

На самом деле дом №5 и без «толстовского» следа представляет архитектурно-историческую ценность. В 2004 году специалистами ГУП Центральных научно-реставрационных проектных мастерских Министерства культуры Российской Федерации была проведена экспертиза историко-культурной ценности объекта культурного наследия регионального значения «Дом Быстржинских». Экспертиза показала:
«Архитектурно-художественная ценность дома заключается в том, что объемно-пространственное построение здания, его геометрические фасадные соотношения, декоративно-пластическая обработка фасадной плоскости, выполненные в стиле ренессанса, свойственные греко-римской архитектуре, редко встречаются на объектах исторической застройки Воронежа. Совершенно очевидно, что дом под №11 обладает достаточной полнотой форм, имеющих историческую, научную, градостроительную и архитектурно-художественную ценность. Целесообразность дальнейшего изучения и сохранения объекта не вызывает никаких сомнений».

Данное определение говорит о том, что в доме как объекте культурного наследия ценность, в первую очередь,  предоставляет фасад, который, несомненно, нужно было реставрировать. Однако литературное наследие предъявляет совершенно иные претензии к сохранению дома, и борцы за его сохранение стали требовать не только запрет на какие-либо строительные работы рядом с объектом, но и создания в доме музея. На улице Платонова должен был появиться кто-то невероятно богатый и щедрый, расселить жильцов, восстановить дом, взять на себя охранные обязательства и создать музей, возведя обстоятельство визита Льва Толстого к своей племяннице до уровня святыни.

Сносить – нельзя. Жить – невозможно.

Дома №№9, 11как уже было сказано выше, принадлежали ОАО «Работница», и предприятие, неожиданно ставшее обладателем объекта культурного наследия, не готово было взять на себя охранные обязательства. А дом просто рыдал – как фасад, представляющий художественную ценность, так и сам  дом, в котором жили люди.

Уже в начале 1995 года Главным санитарным врачом Воронежа Н. П. Мамчиком было признано: «Санитарно-техническое состояние жилого здания и внутренних помещений по ул. Платонова неудовлетворительное. Несмотря на то, что текущий ремонт проводился в октябре 1993 г., в здании имеются трещины, отслоение штукатурки. Санитарно-технических приборов недостаточно, а имеющиеся находятся в крайне неудовлетворительном состоянии и требуют замены. Отсутствует душевая, кухня, постирочная. По данным инструментальных замеров уровень относительной влажности в помещениях составил 87%, что превышает допустимые нормы (65%)».

В 1996 году жилой дом, находящийся по адресу ул. Платнова,11 решением комитета по управлению госимуществом Воронежской области был передан в муниципальную собственность г. Воронежа.

Жильцы проводили одно собрание за другим, пытаясь достучаться до властей и требуя снести дом, чтобы иметь возможность получить новое жилье. «В нашем доме жить нельзя, — выступала В. И. Нижегородцева из кв. 19. – Один туалет на весь дом. Два крана с холодной водой в общем коридоре. Здесь проживают 12 детей, один ребенок – инвалид 1-й группы. Дети постоянно болеют. Из-за сырости  на стенах грибок. О каком памятнике идет речь, если жизнь людей находится в опасности?»

«Я живу в доме с 1982 года, — рассказывала В. С. Попова из кв. 8. — Старожилы нашего дома (Тройнина М.П., Дорофеева Н. И., Пальцова А. М.) утверждали, что в этом доме был трактир… Весной и осенью в подвале стоит вода, а так как городская канализация выше нашей, при любой аварии к нам в подвал сливаются фекалии».

Но в силу статуса дом сносить было нельзя, и жалобы и просьбы текли в государственные органы непрерывным потоком. Но желающих отреставрировать дом и создать людям человеческие условия для проживания не находилось: «Исходя из сложности градостроительного решения этого участка, заявок от инвесторов на участие в торгах права аренды ¾ в комитет главного архитектора не поступало» (Администрация города Воронежа, Комитет главного архитектора от 16.02.2001, №2-55).

Возникла ситуация, которую мы сейчас наблюдаем на пер. Фабричном: жить нельзя, а людей девать некуда.

И только в 2010 (!) году объекту культурного наследия смогли найти инвестора – участок, на котором расположен памятник архитектуры,  перешел в пользование компаний ОАО «Домостроительный комбинат» и ООО «КомплексТехСтрой». На участке должен был вырасти 17-этажный жилой дом при условии сохранения и реставрации усадьбы и флигеля, а также расселения жильцов.

Поиск компромисса

Можно ли сочетать старинный облик города с новыми домами? Специалисты считают, что можно. Давайте не будем снобами: выдающиеся постройки прошлых эпох не мешают, а помогают формировать архитектурный облик города: так, петербургские архитектурные ансамбли, московское Зарядье не стали застывшими мертвыми экспонатами. Памятники продолжают жить, когда ими пользуются люди. Неужели и наш Воронеж не заслуживает достойного места в этом ряду?

«В предыдущих проектах было видно, что памятники архитектуры мешали современным архитекторам, — озвучила свое мнение начальник государственного учреждения «Государственная инспекция охраны историко-культурного наследия Воронежской области» Татьяна Старцева, принимавшая участие в обсуждении проекта строительства нового дома. – В данной работе спроектировано все по закону. Проектирование индивидуальное, сам памятник стал отправной точкой для дальнейшей фантазии самого архитектора. В данном случае авторы сохранили понятие городской усадьбы. Небольшой партер, планируемый за домом №9, сохраняет образ городской усадьбы Быстржинских. На мой взгляд, это действительно очень умелое, очень профессиональное отношение к историческому участку – решение проблемы строительства совместно с памятником».

Судьба расселения людей тоже была решена положительно. Семь семей, проживающих в доме №9, получили  семь новых квартир, 17 семей из дома №11 –25 новых квартир. Жильцы «усадьбы» и «флигеля» переехали на улицы 45-й Стрелковой дивизии, 25 Января, Лизы Чайкиной и Бульвар Победы. Здесь бы и написать легким росчерком слово «конец» да посоветовать другим страдальцам, проживающим в разрушающихся объектах культурного наследия,  ждать благополучного разрешения ситуации, но до счастливого финала, оказывается, еще далеко.

А судьи кто?

Внутри усадьба Быстржинских (дом №11) на 96% находилась в неудовлетворительном состоянии – прогнили деревянные перекрытия, вот-вот могла обрушиться крыша, вываливались деревянные оконные проемы, а по лестнице ходить стало опасно еще в те годы, когда в доме проживали люди.

Предметом охраны с сохранением прежнего облика считаются лишь фасады вышеуказанных домов. Но начало реставрационных работ, когда была обрушена прогнившая крыша,  было встречено шквалом недовольств и выступлений: «Усадьбу Быстржинских сносят!». Каждое действие строителей сопровождалось стихийными митингами, регулярными вызовами полиции, что замедляло, а то и вовсе останавливало процесс реанимации дома.

Особенно возликовали «активисты», когда по не зависящим от строителей причинам началось разрушение арки, соединяющую дома 9 и 11. Состояние арки по результатам экспертизы оценивалось как неудовлетворительное, ворот к моменту передачи объекта культурного наследия собственнику, не наблюдалось. От времени произошло частичное повреждение арки, и ее остатки создали угрозу жизни. В целях безопасности арка была разрушена, однако на ее месте уже в ближайшее время появится новая, полностью повторяющая свой прототип. Также, по словам строителей, к 1 сентября на арке будут установлены ворота, имитирующие те, что были на въезде в усадьбу в 19 веке.

Сам фасад домов 9 и 11 уже отреставрирован, баннер, которым он был закрыт на время работ, снят, и любой воронежец может увидеть – объект культурного наследия сохранен. В течение двух лет, обещает компания-реставратор, будет полностью закончено восстановление дома.

Но сторонники «старины глубокой» так и не успокоились. Теперь им не дает покоя многоэтажный дом, который будет возведен за пределами охраняемой территории архитектурного памятника. Мнение архитекторов, специалистов госинспекции по охране историко-культурного наследия для них звучит неубедительно, они продолжают строчить жалобы, выступать перед телекамерами с навязчивой мыслью о  разрушении истории Воронежа.

Весной на участке под строительство был обнаружен некий «культурный слой»: нашли игольницу XVIII века, фаянсовую ручку от комода XIX века, пули начала XX века, монеты и фрагменты скифских сосудов. Если спуститься чуть ниже, по Базарной горе, пройти по Большой Стрелецкой, то после дождя прямо на дороге можно найти и пули, и монеты, и другие предметы старины. Да и история со скифским кувшином вполне вероятна – почему бы ему не быть в коллекции семьи Быстржинских и не разбиться в пылу семейной ссоры? Археологические раскопки вновь остановили строительные работы.

Интересно, польстится ли в Воронеже еще кто-нибудь из инвесторов на предложение заняться реставрацией очередного объекта культурного наследия, если его ждут новые непримиримые объятия горожан? При непринятии горожан всего нового памятники архитектуры, которыми мы так гордимся, ожидает полное забвение и разрушение, когда никакие восстановительные работы не помогут.

Кстати, В 1818 году, направляясь в Персию на дипломатическую службу, Александр Сергеевич  Грибоедов остановился на несколько дней в Воронеже. На какой улице это было, в каком доме? Кто знает? Никто. Зато у Грибоедова есть прекрасные строки  про лжердетелей «старины». Его словами мы и поставим точку:

— А судьи кто? — За древностию лет

К свободной жизни их вражда непримирима,

Сужденья черпают из забытых газет

Времен Очаковских и покоренья Крыма.

 

Наталья Образцова