Никита Высоцкий: «Владимир Семенович – не тульский пряник!»

«Я считаю, что отец — человек необыкновенно яркий и интересный. Может быть, это говорит о том, что сейчас дефицит личности и отсюда к нему такое большее внимание. Думаю, что Высоцкий – это навсегда! Верю и знаю, что он будет в школьной программе, что его стихи будут стоять на тех же полках, что Есенин и Мандельштам…», — говорит его сын Никита Высоцкий.

Мы пообщались с Никитой Владимировичем после их совместного концерта с Еленой Камбуровой, посвященного его отцу. Высоцкий-младший рассказал, как возникла идея сотрудничества с известной певицей: «Елена Антоновна сначала предложила аккуратно — одну песню, две… А потом она составила программу в той последовательности, которая представлена сегодня…»

«Выхожу на сцену в шоковом состоянии»

— Когда вы решили исполнять песни Высоцкого, вы не опасались, что будут сравнивать с отцом? Причем, не в вашу пользу…

— Опасался, и до сих пор опасаюсь. Каждый раз выхожу на сцену в шоковом состоянии. А сравнивают меня с отцом с рождения, и это нормально. А опасался потому, что никогда этого не делал – не пел песен отца даже у костра! Хотя у меня актерское образование и пятерка по вокалу – и вроде как я не должен был этого бояться. В конце концов я профессиональный человек. Но у меня был какой-то комплекс, зажим. Но Елена Антоновна несколько лет очень настойчиво меня уговаривала, и я ей подчинился.

Первый раз я запел песни отца на дне рождения Елены Антоновны – было до того жутко, что микрофон в руках ходил ходуном. Затем выступали в нашем музее Высоцкого, для небольшого количества людей… Хотя в концерте в основном Камбурова поет, я читаю стихи. У нее есть очень интересные музыкальные решения отцовских песен, да и я не стараюсь ему подражать, копировать один в один. Впрочем, с его песнями и не такие вещи делали… Я не могу сказать, что жалею или не жалею — мы это делаем. Если это будет востребовано, продолжим. Но это конечно заслуга Камбуровой, я бы сам никогда не решился.

— Вы недавно были в Воронеже, и рассказывали, что вам приходится много судиться, защищая честь и достоинство отца…

— Не много, но бывает.

«Дело не в жадности, а чтоб «не повадно было»

— В частности предметом для одной из судебных тяжб стала книга «Владимир Высоцкий — суперагент КГБ»…

— Мы выиграли этот суд. Причем, претензии мы предъявляли не к автору – автор ведь может сидя у себя дома в бреду писать что угодно. Мы подавали в суд на издательство. Выиграли. И деньги мы с них обязательно получим. Дело не в моей жадности, хочется чтобы другим не повадно было. Вся эта писанина была настолько глупой, что в это, конечно же, никто не верил. Но сам факт, что имя Высоцкого можно «полоскать» как угодно, и никто не вступится, мне не нравился. Надо было обязательно вступиться. Были разные случаи – разбирались и в досудебном порядке, и в судах…

— Сколько же вы отсудили у издательства?

— Скажем так – это нормальная сумма. Но ее еще надо получить, они же платить не хотят — сразу стали очень бедными. А куда потратить эту сумму, мы найдем! Понятное дело, что деньги будут потрачены не на пьянки-гулянки. Центру Высоцкого, и благотворительному Фонду нужны деньги… Я же директор государственного музея Высоцкого… Есть разные программы, которые нуждаются в дофинансировании.

— А чем занимается Благотворительный фонд Владимира Высоцкого?

— Он существует уже лет 17-18, открылся почти сразу, как я стал директором музея Высоцкого. Его основная задача – увековечивание памяти Высоцкого. Мы думали с помощью фонда собирать пожертвования на строительство музея, но народного движения не получилось — деньги дали наша семья и несколько друзей. Были довольно сложные годы, мы занимались «околотворческимими» вещами — организацией концертов памяти, съемками различных программ. Одно время там много людей работало… Фактически на 80 % фонд построил тот музей, который сейчас существует в Москве. К 75-летию отца мы сделали с симфоническим оркестром большую программу с хорошими исполнителями. Были в Новосибирске, Санкт-Петербурге, Москве… Даст Бог, и до Воронежа доберемся. Так вот ее сделал и профинансировал Фонд Высоцкого.

— Какую часть вашей повседневной жизни занимает работа в государственном музее и культурном центре им. Высоцкого?

— Очень по-разному. Когда я только туда пришел, я там дневал и ночевал. Там было много работы. Когда это превратилось в профессиональное учреждение культуры, то стало требовать меньше времени и усилий других людей. Вначале мы занимались стройкой, спасением коллекции. Сейчас она защищена и охраняется, находится в достойных условиях. С эти должны специалисты, а я не музейный работник. Я доволен всеми, кто работает в музее. Это хорошая команда. Я вообще доволен всем, что я делаю.

«Я остро переживал, когда ругали мой фильм об отце»

— О своем отце вы сняли фильм «Высоцкий. Спасибо, что живой», который показывали по Первом каналу, и который вызвал очень противоречивые чувства у поклонников Владимира Семеновича. Не обидно было слышать нелестные отзывы?

— Это мой фильм! Полностью мой! Я автор сценария, я курировал, как продюсер, всю творческую группу… Мы работали над этой картиной больше пяти лет, и если бы она мне не понравилась, она бы не вышла. А что касается критики, то это дело прошлое. Конечно, было обидно. Было бы странным, если бы человек, который от души делал картину, искренне поплевывал на то, что эта картина не имеет успеха. Это все равно, что ругают вашего ребенка. Даже если это заслужено, это вызывает в душе отторжение. Я знал, на что шел. Понимал, что будут говорить, что все хорошее в фильме сделал не я,, а все плохое – я. Я многие вещи остро переживал, но мы проводили замеры в разных регионах. 90% говорили, что это хорошее кино, из них более половины — что это очень хорошее кино. 10% сказали, что это плохое кино, из которых только 2% — что это очень плохое кино. Фильм прошел с успехом в кинотеатрах, у него были огромные рейтинги, когда его показывали по Первому каналу… И когда не развлекательная картина собирает такие деньги, это что-то да значит…

— А продолжение снять не хотите?

— Нет, продолжения точно не будет. Я так устал! Если кто-то возьмется снимать продолжение, я конечно буду принимать участие, помогать по мере возможности . Но сам уже не буду в лидирующей пульке. Это очень сложно на самом деле…

— А почему в картине вы захотели рассказать именно об этом периоде жизни вашего отца?

— Идея появилась не у меня, а у нескольких больших продюсерских компаний. И мне ее озвучили. Потом Константин Эрнст сказал, что под это дело есть ресурсы, что мне предлагают в этом участвовать и спросил разрешения у нашей семьи на создание подобного фильма. Эрнст — генеральный продюсер этой картины. К тому времени у них было написано достаточно большое количество сценариев к фильму о Высоцком, в том числе очень известными сценаристами.

Мы ознакомились и решили, что нас ни один не устраивает на сегодняшний день. По разным причинам. И решили писать новый. Когда мы решили писать новый сценарий, то я сам обратился к своему брату, так как он прекрасный сценарист. Мне нравится фильм «Письма к Эльзе». Этот сценарий был признан лучшим сценарием художественного фильма 2000-го года. Он работал на телевидении, был автором нескольких программ, пишет сценарии для телевидения. Он большой профессионал и уважаемый человек.

Но брат отказался от работы — сказал, что он не рискнет. Но намекнул: мол, у тебя есть история, попробуй. Действительно, была история, которая легла в основу этой картины. Она была на самом деле. Согласен, она жесткая. Но и Владимир Семенович ведь не пряник тульский.

«К Марине Влади я отношусь уважительно, но отношения между нами не сложились!»

— В интернете пишут абсолютно разное по поводу ваших отношений с Мариной Влади. Вы общаетесь, дружите? Может, она как-то помогает культурному центру Высоцкого?
— Нет, мы не общаемся и не дружим. Но когда мы обращаемся к ней за какой-то консультацией для музея по поводу вещей, связанных с биографией и творчеством отца, она не отказывает. У нас отсутствие отношений. Это даже нечто большее, чем мы просто не общаемся. Картину о Высоцком она абсолютно не приняла, но разрешение на нее дала. За это я к ней отношусь очень уважительно — она сильный человек. Я рад, что рядом с отцом был такой сильный человек. То, что у нас не сложились отношения… Ну, бывает.

— Можете охарактеризовать в нескольких словах Высоцкого, как отца?

— Мне часто задают этот вопрос. Я не знаю, как на него отвечать. Он не мог заниматься нами. Семья стояла для него не на первом, и даже не на втором месте. Но все, что он делал, было связано с творчеством. И поддерживала его в этом дружба нескольких людей. Друзей у него было немного, и семья была для него не главное. То, что у них было с Мариной – это не семья. Это было некое партнерство, хотя они были расписаны в течение 12 лет. Какое-то время с отцом мы жили вместе, потом он стал отцом выходного дня. Любил ли он нас? Я уверен, что да. Делал для нас он очень много. Такого ежедневного общения, как в большинстве семьях, у нас не было. Зато был Таганский театр, куда я мог ходить и видеть его там. К сожалению, наше общение быстро кончилось. Он умер, когда мне не было и 16 лет.

«Высоцкий – человек без провалов»

— Уже несколько поколений воспитываются на песнях Высоцкого. Как вы думаете, в чем феномен этих песен?

— Раньше я как-то легко отвечал на этот вопрос. Но чем больше живу, тем меньше понимаю. Раньше я говорил, что стихи отца — это красиво сказанная правда. Но это не исчерпывающий ответ. То, что он делал, было очень своевременно. Но с другой стороны прошло много времени – 34 года, как его нет, а его слушают все равно. Может, его творчество вне времени? То, что он делал, было невероятно талантливо и красиво. У него практически нет поэтических провалов, нет проходных вещей, хотя больше половины – это заказные песни. Он писал на одном дыхании. Говорят, одну гениальную книгу, одно гениальное произведение может создать практически любой человек, а он человек без провалов. Вот такой человек нужен был Богу, и он появился. Мне искренне нравится его поэзия, спектакли.

— Друг Высоцкого — художник Михаил Шемякин — в Воронеже отметил, что если бы Высоцкий был жив, и увидел памятник, установленный в нашем городе, скульптору бы не поздоровилось…

— Я с огромным уважением отношусь к Шемякину, я знаком с ним, и могу сказать, что это очень непростой человек. Иногда как бы такой демонстративно-резкий, и при этом страшно ранимый. Обычно люди такого склада именно такие. Они лихо почти плюет в лицо человеку и обижается, когда на них кто-то косо посмотрел. Я считаю, что в вашем городе хороший памятник. Да место выбрано отлично… Скажу честно, что московский памятник недалеко от Петровки, мне нравится намного меньше. С профессиональной точки зрения, он гораздо хуже, чем работа в вашем городе. Работа, которую сделал Шемякин в Самаре — серьезная, хорошая работа. Но это не памятник, это произведение другого искусства. И ему, кстати, об этом многие говорили, за что он обижался очень серьезно. Так что, не переживайте, в вашем городе хороший памятник, я это говорю не чтобы польстить вам, а я так действительно думаю. Я знаю, что многие близкие люди моему отцу, которые здесь бывали, видели этот памятник, тоже очень довольны.

Марина Хоружая,
Фото автора