В Воронеже на довыборах в Гордуму будет баллотироваться экс-участковый Роман Хабаров

Бывший милиционер Роман Хабаров известен в Воронеже прежде всего как человек, который одним из первых продемонстрировал мэрские амбиции. Слава пришла к нему в ходе реформирования милиции в полицию. Он не прошел переаттестацию. Последовали серия резких интервью в федеральных изданиях, открытый конфликт с руководителем главного управления МВД по региону Александром Сысоевым. Хабаров не стал баллотироваться в мэры, но уверен, что изберется в Воронежскую гордуму по округу бывшего спикера Александра Шипулина, оскандалившегося поездкой в Париж за бюджетный счет.

— Роман, понятно, почему ты отказался от участия в выборах мэра Воронежа. Там сражаются большие деньги, а ты не ресурсный кандидат. Но все-таки… Тебе, правому либералу по убеждениям, не бессовестно ли выставлять свою кандидатуру на довыборах депутатов Воронежской гордумы по шестому округу в Левобережном районе Воронежа? Ведь либерализм в нашем обществе не пользуется особенной популярностью, он чужд населению. Людям прежде всего нужна социальная справедливость. А что можешь предложить им ты? Как правило, кандидаты красят лавочки, ремонтируют заборы, а ты — бывший мент-идеалист, извини, если тебя обижает жаргонизм, пытаешься говорить им о честной власти, о каких-то мелкобуржуазных ценностях. Или я не прав? С чем ты, собственно, идешь на выборы и чего вообще хочешь добиться, получив трибуну в Воронежской гордуме?

— Муниципальный уровень власти в первую очередь требует от депутата гордумы не политических, а гражданских взглядов, принципов и позиций. Насколько я правый и насколько либерал, — совершенно не принципиальный вопрос на выборах. Гораздо важнее честность, профессионализм, стремление сделать Воронеж и свой округ комфортнее для жителей, привлекательнее для гостей города, безопаснее и чище, а расходы бюджета — прозрачнее, эффективнее. Все, что я назвал, одинаково ценно и коммунисту, и либералу, и патриоту, и православному, и атеисту, и демократу, и экологу. И никакой, даже самый правый либерал, не считает, что лавочки должны быть не покрашены, тротуары — не вычищены, дороги — неровны, что канализация и водопровод должны течь. Город — особая среда. Уверен, в гордуме я смогу убедить коллег, мэрию и горожан в необходимости смотреть на Воронеж не как на совокупность улиц и многоэтажных домов, а как на субъект цивилизации со своей идеологией, составными частями которой являются и формирование комфортной среды обитания, и развитие бренда территории, и контроль гражданского общества за властными институтами, и внедрение институтов прямой демократии, и развитие местного самоуправления.

Может, я и ратую за мелкобуржуазные ценности — такие, как чистая улица, освещенный двор, безопасная прогулка по парку, горячая вода без перебоев, быстрый и удобный общественный транспорт, дороги без рытвин и ухабов, умная организация движения, отсутствие пробок на дорогах, честная, неворующая, эффективная власть, чистый воздух и зеленые зоны по всему городу, ответственные горожане, — но покажите мне воронежца, который не хотел бы того же, чего и я. Уверен, не найдете.

— На мой взгляд, одна из главных проблем современного российского общества — тотальное недоверие в треугольнике «власть – бизнес – общество». А что ты считаешь ключевым вопросом современной российской действительности?

— Вопрос доверия в обществе, на мой взгляд, шире, чем приведенный треугольник. В обществе стремительно тает доверие вообще. По отношению к соседу, родственнику, земляку, соотечественнику. Даже ранее сплоченные корпорации (милиция, врачи, журналисты, юристы, военные), связанные только профессиональными интересами, где незнакомые друг с другом люди чувствовали общность и поддержку, стали разваливаться. Новых не сформировалось. Разрушены институты дворов. Есть некоторые признаки их возвращения в виде уже ТСЖ, но вся проблема в том, что ТСЖ укрупняются, теряется чувство локтя. И, разумеется, силен фактор традиционного недоверия к власти со стороны бизнеса и общества. Он усиливается. Растет подозрительность власти в отношении бизнеса (как института. имеющего потенциальные ресурсы для влияния на власть) и общества (как возможного источника стихийной смены власти), растет желание бизнеса ограничиться процессом зарабатывания денег (власть и так немало вытягивает во внебюджетные фонды, реализует коррупционные схемы, а часть общества смотрит на бизнес исключительно как на мироедов и одновременно меценатов без права отказаться). Из недоверия вытекает масса разных проблем.

— Ты всю жизнь прожил на левом берегу Воронежа, как, собственно, и я. Какие основные проблемы района выделил бы и каковы, на твой взгляд, пути их решения?

— Левый берег характеризуют коммуникационная оторванность от остального города (водохранилищем при наличии всего трех мостов) и собственная разорванность (территориями Воронежского акционерного самолетостроительного общества и «Воронежсинтезкаучука» при отсутствии автомобильного сквозного проезда по улице Циолковского). Налицо слабая дорожная сеть, отсутствие инфраструктуры досуга, люмпенизированность населения, ветхий жилой фонд и коммуникации, загрязненность воздуха. А наличие железнодорожного вокзала «Придача» с прохождением и остановкой поездов южного направления не используется в качестве инструмента развития из-за зажатости между ВАСО и Грузовым двором. А тут есть над чем думать и куда двигаться.

— Ты как-то сказал, что в экономике праволиберален, а в некоторых нюансах — леволиберал. Поясни свою мысль для «Четырех перьев».

— Экономический либерализм заключается в том, что государство создает максимально комфортные условия для развития промышленности и ведения бизнеса во всех его сферах и минимально вмешивается своими карающими, контрольными и регулирующими органами. Государство следит за соблюдением бизнесом и всеми жителями законов и жестко карает за преступления. Государство обеспечивает и гарантирует равенство условий и правил для всех участников экономической деятельности. Наконец, государство переносит многие регулирующие и фискальные функции как можно на более низкий муниципальный уровень для стимулирования муниципалитетов и местных сообществ развивать свои территории и делать их привлекательными для инвестирования и жизни.

— Вот еще вопрос, который меня давно занимает. Ты сейчас в том числе и правозащитник. То есть человек, который, в моем понимании, непонятно чем занимается, поскольку не представляет интересы большинства. У общества нет реального запроса на правозащиту, ну, может, кроме защиты от произвола полиции. Ну, и зачем тебе такая невнятная деятельность?

— Я сейчас правозащитник в первую и основную очередь как раз от произвола полиции. Правозащитник я по долгу профессиональной службы — как юрист. Именно как к юристу в первую очередь люди обращаются ко мне за помощью. Я не получаю никакого грантового финансирования на свою правозащитную деятельность. Я самостоятельно, своей юридической практикой зарабатываю на правозащиту. А что касается интересов большинства, то их, мне думается, представляет во всей стране только один человек — президент. Все остальные занимаются защитой или представлением интересов различных групп, каждая из которых сама по себе не есть большинство.

— Смотри, как твоя работа в милиции и дальнейший переход в правозащиту, оппозицию выглядят со стороны. У тебя, насколько можно судить, возникает некий конфликт с руководством, поскольку ты не проходишь переаттестацию при реформировании милиции в полицию и сразу начинаешь выливать грязь на органы — при том, что раньше тебя вроде бы все устраивало. С чего вдруг? Нормально ли такое поведение по отношению к бывшим коллегам? По-моему, тут как минимум есть над чем задуматься…

— Мои общественные и политические убеждения сформировались много лет назад. Я их никогда не скрывал. Активно (насколько можно действующему сотруднику милиции) твой покорный слуга участвовал в общественной жизни города и работе гражданских институтов. Я выступал в СМИ, участвовал в конференциях и круглых столах. Всегда представлял милицию и никогда публично не позволял себе высказываний, ее порочащих, хотя не скрывая недостатков. Видимо, моя активная гражданская позиция в том числе и стала причиной того, что у некоторых некомпетентных и малопрофессиональных руководителей появилось желание от меня избавиться. Наряду с осознанием их собственного низкого профессионального уровня. С одним из них у меня состоялся примерно такой диалог:

— Сколько тебе платят?

— Нисколько.

— Ну, какая-то выгода есть?

— Никакой материальной выгоды нет.

— Зачем же тебе нужно то, чем ты занимаешься?

То есть они себе даже не представляют, что можно заниматься общественными проектами (а наш диалог был на тему «Формула карьеры») без определенной корысти.

Но! Как раз мои коллеги практически единодушно меня поддерживают. Меня радушно и дружески встречают в любом, даже сельском отделе полиции Воронежской области. Но особенно — в моем родном Левобережном районе. В то же время ко мне негативно относятся руководство городского и областного подразделений МВД. Но там как раз все понятно. Люди убедили себя в том, что я враг (а там многие всерьез полагают, что я завербован иностранной разведкой, чтобы вредить) и другого выхода у них не остается, кроме как говорить про меня гадости. Тем более что я публично защищаю не только пострадавших от полиции граждан, но и самих полицейских от начальственного самодурства. Например, именно моими усилиями по требованию областной прокуратуры было отменено печально известное указание начальника главного управления МВД по Воронежской области Александра Сысоева о запрете полицейским ездить по ночам на личном транспорте и посещать питейные заведения.

И тут мы переходим к теме моих взаимоотношений с Сысоевым. Он был первым руководителем, к которому я обратился по поводу незаконной процедуры, в ходе которой меня не аттестовали. И он первый проигнорировал очевидные факты нарушений процедуры, фальсификации документов сотрудниками кадров и ложных сведений в моей характеристики. Конечно, я понимаю, он защищал решения системы, но вопреки здравому смыслу. И, конечно, он испытывает большую досаду по моему поводу. Ведь я не добавляю ему спокойных моментов в службе. Но я, честно говорю, не имею к нему претензий. Он, по-моему, просто решил, что с полковниками ему по пути, а беспокойный майор – ни к чему.

— А поговорить как мужики вы не пробовали?

— Я записывался к нему на прием. Не зарегистрировали.

— Кто против тебя баллотируется по шестому округу? Что за люди, насколько они ресурсны? Как вообще сам оцениваешь свои шансы на победу и какие предвидишь сложности в кампании?

— Во-первых, коммунист Владимир Калинин — десантник, охранник, спасатель. Во-вторых, единорос Олег Сехниев — пожилой бывший спортсмен, а теперь — владелец сауны и спортивного центра. В-третьих, справорос Сергей Исайкин, который руководит партийной приемной по вопросам ЖКХ. Ничего определенного об остальных кандидатах я сказать не могу. Теперь что касается ресурсности моих оппонентов. Калинин. КПРФ — влиятельная в городе и районе партия, она обладает традиционно сильной электоральной поддержкой. Сехниев. Деньги и административный ресурс. Исайкин. Тема ЖКХ всегда актуальна в Воронеже. А он знает коммунальную сферу и запросы рядовых граждан. Партия тоже неплохо выступает на выборах в городе. Ну, а теперь выскажусь насчет моих шансов: если бы у меня их не было, не имело бы смысла ввязываться в кампанию.

Разумеется, в округе, по которому я принял решение баллотироваться, есть свои сложности. Там часто применялись черные и незаконные методы агитации (подкуп, карусели) — как правило, именно кандидатами-бизнесменами от партии власти, «Единой России». Многие избиратели привыкли, что кандидат обязан наливать и отстегивать. Но цель моего движения «Честный город» в другом. Главное — убедить людей, что продавать свои голоса не просто непатриотично, а именно что губительно для собственной жизни, своего города. И тогда я и команда «Честного города» со своей программой, рассчитанной не на обещания повышения пенсий и обеспечения бесплатного проезда в транспорте, а на конкретные, практически осуществимые и не требующие значительных материальных затрат решения по изменению городской среды в интересах самих горожан имеем все шансы быть не просто услышанными, но и получить мандат доверия.

— Выборы мэра Воронежа недавно приподнесли сюрприз горожанам, когда от участия в избирательной кампании отказался явный ее фаворит Геннадий Чернушкин. Что думаешь: город не дорос по уровню до Чернушкина, или Чернушкин оказался мелок для города? Есть две диаметрально противоположные точки зрения… Ну, и насколько критичной может оказаться для Воронежа ошибка губернатора, поставившего на Чернушкина?

— У Геннадия Чернушкина и города проблемы появились сразу. На мой взгляд, тут не вопросы размера или уровня. Чернушкин — вполне самодостаточный, успешный бизнесмен с крупным, важным для города и региона бизнесом. А Воронеж — самобытный город-миллионник. Здесь вопросы формата. Чернушкин как мэр и город Воронеж оказались неформатом друг для друга. Вот и все. И именно отсюда проблемы команды, которая занималась его общественным и социальным проектированием и продвижением.

Очевидна ошибка губернатора, поставившего на Чернушкина. Мне искренне жаль Алексея Гордеева. Но главный, по-моему, вопрос заключается в том, сможет ли он найти в себе достаточно профессионализма, объективности, заботы о процветании Воронежской области, усмирить гордыню и амбиции, чтобы не вступить на путь выкручивания рук городским элитам и продавливания своего теперь уже совсем пожарного (если считать Чернушкина кризисным) кандидата и конфронтации народа с «не тем» мэром.

Что касается моей оценки кампании по выборам мэра в целом, то ограничусь одним утверждением. Если депутат Воронежской гордумы Галина Кудрявцева, баллотирующаяся от «Альянса зеленых», хотела бы стать главой города, она бы им уже была.

Беседовал Константин Чаплин.
Источник:  «Четыре пера»