Гражданскому обществу — гражданское просвещение!

Среди более 10 тысяч выпускников Московской Школы Политических Исследований – неправительственной некоммерческой организации, основанной на заре российской демократии в 1992 году, – есть (в том числе и Воронеже. Ред.) мэры городов, депутаты, сенаторы, главы муниципальных образований, известные журналисты, предприниматели, гражданские активисты. На семинарах Школы выступают Александр Волошин, Аркадий Дворкович, Сергей Степашин, Михаил Задорнов, Константин Косачев, Михаил Маргелов, Никита Белых, Сергей Караганов, Владимир Рыжков, Евгений Гонтмахер, Дмитрий Тренин, депутаты Европарламента, послы европейских стран и США, известные западные ученые, журналисты и интеллектуалы.
Но при всей своей известности среди тех, кто принимает решения, для широких слоев соотечественников Школа остается загадкой. Неизвестность же неизбежно порождает слухи и вымыслы.
Отделить зерна от плевел в преддверии нового, 19-го года работы Школы мы попросили ее основателя, кавалера Ордена Почетного легиона Франции и обладателя Ордена Британской империи – Елену Немировскую.

Корр.: Елена Михайловна, для тех, кто никогда не был на ваших семинарах, расскажите, что такое Московская школа политических исследований, и для чего она нужна?

Е.М.: Школа — это площадка для дискуссий на такие темы, как верховенство права, гражданское общество, современная экономика, эффективность демократических институтов, современные СМИ, в которых принимают участие молодые люди практически из всех регионов России и других посткоммунистических стран. На наш взгляд, такие дискуссии необходимы, чтобы мы, наконец, начали понимать друг друга.

Корр.: Получается, что никаких исследований, тем более политических, Школа не проводит? Почему же тогда у нее такое название?

Е.М.: Вы правы. Мы, действительно, не проводим исследования, а занимаемся гражданским просвещением. Однако прошу обратить внимание, что мы задумали Школу в далеком 1990 году и, выбирая название, пытались уйти от существовавших тогда штампов советского обществоведения. Сейчас, наверное, мы бы назвали ее по другому, тем более, что слово «московская» тоже не совсем точное, потому что наши семинары проходят в подмосковном Голицыно и в столицах российских регионов. Но за прошедшие годы словосочетание «Московская школа политических исследований» уже стало брендом, имеюшим свою историю. Девиз Школы: «Гражданскому обществу – гражданское просвещение!».

Корр.: Раз уж мы затронули эту тему, расскажите подробнее, как вообще начинался этот проект, откуда появилась Школа, где ее истоки?

Е.М.: Несмотря на все запреты, которыми ограничивала нашу жизнь советская власть, мы никогда не могли отказаться от естественной человеческой потребности – встречаться и обсуждать не только личные проблемы, но и что-то значимое для страны. Вся моя сознательная жизнь прошла на так называемых кухнях, и нам с Юрой (муж Елены Немировской, сооснователь Школы философ Юрий Сенокосов. — Корр.) повезло: на наши «посиделки» приходили не только российские интеллектуалы, но и иностранные, как это не странно звучит для 70-80-х годов. Этот наш «кружок» на самом деле был большим кругом, где встречались и литераторы, и историки, и философы, и художники, и музыканты. А объединяющей для всех фигурой был Мераб Мамардашвили. Сегодня о нем говорят многие, но мы и тогда, сорок лет назад, осознавали масштаб его личности. Незадолго до смерти в 90-м году он был непосредственным участником обсуждения идеи Школы. А дальше события стали развиваться совершенно неожиданно: в Россию на встречу с Ельциным приехала Генеральный секретарь Совета Европы Катрин Лалюмьер, и нам, практически случайно, удалось передать ей две странички с описанием задуманного. После чего, спустя какое-то время, примерно через полгода, раздался телефонный звонок из Страсбурга — оказывается, Совет Европы принял решение поддержать Школу как свой пилотный проект в России. Так мы начинали, и я ради Школы в 50 лет бросила свою профессию.

Корр.: Таким образом, получается, что Школа существует уже почти 20 лет. Как вам кажется, чего вы добились за эти годы?

Е.М.: Несмотря на недостатки, которые есть у всякого живого организма, Школа, на мой взгляд, эффективный проект. Ведь большинство наших экспертов, а также многие выпускники, приезжают к нам снова и снова для участия в непрекращающейся дискуссии. Значит, все это продолжает быть интересным.

Корр.: Тем не менее, проблемы с гражданским обществом, верховенством права и эффективностью демократических институтов в стране остаются. И нельзя сказать, что за последние два десятилетия Россия так уж сильно продвинулась вперед в этом направлении. Нет ли у вас ощущения тупика?

Е.М.: Сегодня все, кто думают о стране, понимают, что у нас что-то не получается, надо что-то менять. У многих это вызывает скептицизм, но некоторые предлагают те или иные инструменты, с помощью которых, им кажется, можно получить желаемый результат. Я принадлежу к тем, кто верит, как я уже сказала, в просвещение и воспитание гражданина в нашей стране.
На мой взгляд, вся современная светская правовая культура сформировалась на основе провозглашенной когда-то религиозной абсолютной ценности человеческой жизни, ее уникальности, которая не дана человеку от рождения, все зависит от воспитания – в семье, школе и т.д. Соответственно, и такие гражданские ценности, как доверие, солидарность, справедливость, толерантность, тоже не могут укорениться без определенных навыков участия в общественной жизни.

Корр.: Молодые люди приезжают в Школу уже сформировавшимися людьми, и все-таки вы надеетесь, что они поймут и примут эти ценности. Как вы об этом узнаете?

Е.М.: Если удается создать интеллектуальную атмосферу взаимного понимания, когда возникает доверие – это здорово. Но проблема не только в том, чтобы понять, а в том, чтобы удержать понятое, чтобы все время оставаться на уровне. Это требует от человека не меньше усилий, чем понимание. И на подобное способны немногие. Говорю об этом из опыта собственной жизни и участия в школьных дискуссиях. Если человек открыт к пониманию, значит, он уже понимает. И тогда начинается диалог вместо монолога. Школа не учит, а провоцирует к размышлению, если это получается, цель достигнута.
Это не результат, человеческое сознание — это процесс.

Корр.: И какой же, на ваш взгляд, процент участников семинаров разделяет в результате такое видение цели?

Е.М.: Думаю, примерно 10-15 процентов.

Корр.: А как вообще ведется отбор на семинары? Что нужно для того, чтобы попасть в Школу?

Е.М.: Отбором лично я не занимаюсь. В Школе есть менеджеры, которые следят за тем, чтобы их участникам было не больше 35 лет, чтобы они были из регионов – из Москвы мы стараемся приглашать по минимуму, и чтобы они активно участвовали в гражданской жизни. Зарегистрироваться, подать заявку, а также узнать другие подробности можно на сайте Школы http://www.msps.su/

Корр.: Кого обычно оказывается больше: оппозиционно настроенных молодых людей или сторонников действующей власти?

Е.М.: Мы за то, чтобы на семинары приезжали представители разных партий и движений. Главное, чтобы они были настроены на то, чтобы слушать чужое мнение и пытаться его понять. Если идеологическая установка мешает слышать – мы поделать ничего не можем. Никаких других ограничений нет. Кстати, я сама себя считаю тоже выпускницей Школы.

Корр.: А как вы выбираете экспертов? Бывает ли, что они отказываются приезжать? И как долго в среднем готовятся ваши семинары?

Е.М.: К семинарам – не важно, проходят они в Голицыно, Иркутске, Кирове, на Кавказе, Дальнем Востоке или за пределами России: в Страсбурге, Париже, Мадриде, Берлине, Варшаве, Стокгольме, США – мы готовимся обычно около года.
За это время находим экспертов, которые чувствуют современность и могут с помощью правильной расстановки акцентов за полтора часа зацепить и заинтересовать аудиторию. Связываемся с ними, обсуждаем детали, составляем графики приездов и отъездов, программу выступлений, отбираем слушателей и обеспечиваем логистику.
Пока никто из экспертов, которых мы приглашали, не отказывался к нам приехать.

Корр.: Даже представители власти?

Е.М.: Даже они. Другое дело, что мы приглашаем не всех, а только тех, кто считает необходимым говорить с людьми. При этом мы открыты к обсуждению различных точек зрения на одни и те же вопросы.
Россия движется по беличьему колесу. И прорыв возможен только с помощью людей, которые осознают, что у партии власти должна быть оппозиция, что СМИ должны быть независимыми, как и суды, что стране нужны честные выборы (даже если страна иногда выбирает не того, все равно это лучше, с точки зрения будущего страны, чем авторитарная власть). Это все известные вещи. Повторяю: Школа не учит, но показывает, что это возможно и необходимо.

Корр.: А что вы думаете об объявленном президентом Медведевым курсе на модернизацию? Получится ли из этого что-нибудь или все ограничится декларациями?

Е.М.: Думаю, что без модернизации социальных отношений любая другая модернизация столкнется с проблемами. Модернизация социальных отношений предполагает, прежде всего, эффективность формальных институтов и верховенство права. Может быть, это звучит как повторение одной и той же пластинки, но я в этом уверена.
Эксперты, которые приглашаются на семинары Школы в последнее время, обычно подчеркивают и стремятся донесnи до слушателей, что без человека, качества его образования и гражданского воспитания говорить об успехе модернизации не имеет смысла.

Корр.: Глядя на выпускников, которые приезжают в Школу из разных уголков страны, каким вы видите развитие России за последние два десятилетия?

Е.М.: До 2002 года в Школе было больше ярких личностей, однако средний их уровень был значительно ниже, чем сейчас. Поэтому я с уверенностью могу говорить о развитии.
Но что любопытно. Мы «теряем» не Дальний Восток и Сибирь, не Кавказ, мы «теряем» в стратегическом развитии Европейскую часть России. Мы чаще видим на семинарах Школы молодых людей из Перми и Томска, Красноярска, Грозного, Махачкалы, и почти не видим из Смоленска, Владимира, Костромы, Тулы, Твери…

Корр.: Получается, Центральная Россия не верит в развитие демократии и гражданского общества?

Е.М.: Скорее, она более пассивна.

Корр.: А Москва?

Е.М.: Слишком цинична. Московская публика все знает, ей все дозволено.

Корр.: Вас часто упрекают, что Школа живет на западные деньги. Это правда?

Е.М.: Парадокс в том, что те, кто нас в этом упрекает, держат свои деньги в западных банках. А на наши банковские счета западные деньги приходят открыто, и налоги с них мы платим в российскую казну.

Вообще, на мой взгляд, западные фонды, помогающие гражданскому просвещению в России, участвуют в очень важном процессе. Деньги тратятся не на «заговор», как некоторые считают, а на то, чтобы говорить с цивилизованным миром на одном языке, в чем заинтересованы и Россия, и Запад.
При этом хотела бы отметить, что у нас далеко не только западное финансирование. Например, депутат Госдумы, основатель группы компаний «Рольф» Сергей Петров уже не первый год делится со Школой собственными сбережениями. Когда мы проводим региональные семинары, все расходы берут на себя местные администрации. Да и слушатели, которые приезжают на семинары Школы, тратят собственные деньги на то, чтобы до нас добраться. А это, между прочим, очень не дешево – купить билет, допустим, из Владивостока до Москвы и обратно. Также они теряют в деньгах, когда берут отпуск за свой счет для участия в наших семинарах. В общем, можно сказать, что в настоящий момент Школа финансируется примерно наполовину западными деньгами и наполовину российскими.
Разумеется, было бы лучше полностью перейти на отечественное финансирование. Однако, к сожалению, наше деловое сообщество пока еще не дозрело, не поняло, что ему очень важно иметь стратегический проект, нацеленный на гражданское воспитание и прививающий молодым людям вкус к верховенству права. Однажды господин Дерипаска мне сказал: «А зачем я буду в это влезать? Я лучше буду поддерживать футбол». Думаю, так ответили бы многие российские бизнесмены.

Корр.: Вероятно, Школа просто опережает свое время… В связи с этим хотелось бы закончить вопросом: какой вы видите Школу в будущем, предположим, через десять лет?

Е.М.: Многое не изменится. Однако то, что мы сейчас делаем в регионах – обсуждаем на круглых столах проблему языка гражданского общества в рамках проекта «Энциклопедия гражданской жизни», организуем художественные выставки, начинаем разговор с учителями средних школ о перспективах введения в школьные учебные программы предмета «воспитание гражданина» – это и расширение нашей аудитории, и поиск новых форм партнерских отношений и сотрудничества с существующими в стране институциями.
Мне кажется, Школа – уникальный эксперимент в том смысле, что мы здесь думаем об общественной задаче, назовем ее «строительством демократии». На первый взгляд, это абстрактная формула, но мы в нее вкладываем вполне определенный смысл. Речь идет о строительстве современного государства, а для этого должно появиться реальное гражданское общество и грамотное, профессионально мыслящее поколение. Я считаю, это важная, интересная и достойная цель.
Александр Чернов, Анастасия Степанова