Гоша Куценко: «У меня – год трезвости!». В Воронеже актер признался, что временно завязал с алкоголем

Вчера, 24 февраля Гоша Куценко представил в Воронеже премьеру фильма «Любовь-морковь 3». Перед показом он ответил на вопросы поклонников и раздал автографы всем желающим. А после показа Гоша дал концерт в Театральном кафе.

«Я устал отдыхать, хочу поработать!»

На интервью актер пришел несколько уставшим, однако признаваться в этом Куценко не спешил. «Да нет, все в порядке. Вчера был в Ростове, но в поезде успел выспаться». Потом, видимо прикинув, что журналисты его заподозрили в чрезмерном употреблении горячительных напитков накануне, Гоша гордо возвестил: «У меня год трезвости, так что я нормальный, адекватный… Дело в том, что мы так хорошо погудели у вас в прошлый приезд после спектакля, что я ничего не помню. Поэтому сейчас стараюсь вести адекватный образ жизни, потому что хочу сам снять кино и записать вторую пластинку. Хочу как следует поработать, устал уже отдыхать. Так что подарил себе в этом году вечное утро. Конечно, вечерами бывает скучно и грустно, я ненавижу такое времяпрепровождение. Вот вчера играли концерт в Ростове, и я наблюдал новыми глазами за происходящим, за людьми которых взбудоражила наша музыка. Люди классные, но бухают все! Вообще вся страна бухает! Ну так же невозможно! Я не хочу, чтобы у меня все сливалось в один город…»

Потом Гоша спохватился и перевел разговор на фильм. «Вы посмотрели картину? Я вот вчера в Ростове ее наконец увидел. Мне кажется, получилась такая ловкая семейная комедия. Мне нравится, как реагируют дети в зале. В этом смысле мы застрахованы, тут нет юмора ниже пояса, нет провокаций. Я считаю, что трилогию мы закончили очень достояно. Продолжения не будет».

«Мы с Орбакайте – комфортные люди»

— Наверное, за время съемок трех фильмов вы с Кристиной Орбакайте надоели друг другу до зубовного скрежета…

— Да нет, мы по жизни достаточно комфортные люди. Это я здесь, с вами, так много говорю, а так я спокойный. Тем более что мы снимали картину осенью позапрошлого года — у меня отец тогда болел тяжело, а у Кристины как раз начались проблемы с Дэни. В первый съемочный день мы с ней постоянно были на телефонах, нервничали. Первый Помню, Ренат зашел в гримерку, и видит картину – я нервно разговариваю с врачами, Кристина – с адвокатами. Он сказал: «Это называется, мы снимаем комедию!» Кристина в кадре отдыхала. Она оставляла телефон, вбегала, играла налегке, и улетала дальше воевать.

— За это время ваша дочь Полина не подружилась с Кристиниными детьми?

— Ну, Дэни-то для нее маленький, а Никитос наоборот старше. Его интересы скорее уже с моими пересекаются. Мою дочь впечатлили другие дети — Арина и Денис, с которыми мы снимались в первой части. Посмотрев на их игру, Полина сама захотела сниматься в кино, хотя раньше такого желания у нее не наблюдалось. Дочка подошла ко мне и сказала: «Папа, а почему они снимаются, а я нет?» Потом она сама отправилась на пробы «Компенсации», и ее утвердили. Ни к моей, ни к маминой помощи (мама дочери Куценко – Мария Порошина, — Прим. Авт.) Поля не обращалась. Единственное, дочка ночью перед пробами мне позвонила, и спросила: «Пап, мне в кадре придется заплакать – что для этого нужно сделать?» На что я посоветовал ей позвонить маме. Кстати, я сначала боялся смотреть «Компенсацию», но когда все-таки решился – был очень удовлетворен. Дочь очень уверенно существует в кадре, у нее есть чему поучиться. Такой безответственности я еще не встречал. Ей по фигу, кто рядом в кадре. Сейчас Полина переходит в другой колледж на гуманитарный курс, и занимается только этим. Но могу сказать, что в кино ей очень понравилось.

«Меня насмешила Ахеджакова в ночнушке!»

— Как вам работалось с мэтрами кинематографа Владимиром Меньшовым и Лией Ахеджаковой?

— Ну как нам могло работаться? Конечно, отлично! Мы очень аккуратно общались, знакомились, присматривались. Это как прелюдия. Священный трепет он и сейчас остался. Никакого панибратства не было, типа: «О, привет Лия, как дела?» Нам с Кристиной вообще очень понравилось работать с народными артистами. На сей раз, нам не нужно было бегать за детьми, корчить из себя идиотов. У меня, кстати, папа такой же нервный, как и Владимир Меньшов по фильму. Когда мы придумывали первую часть, где меня «казнит» отец — армейские хлопки, шлепки, подзатыльники, таскание за уши, я Владимиру Валентиновичу сказал: «А ведь то, что вы сейчас со мной делаете, я потом буду делать с вами!» Во второй части я таскал его за ухо, давал подзатыльники… У него съезжал парик, а я при этом очень стеснялся. Но Меньшов меня подбадривал, говорил: «Давай, тащи нормально!» А в кадре с Лией Ахеджаковой, где она была в одной ночнушке, я постоянно «кололся». Никак не мог унять смех. Вообще, приятные воспоминания остались. Я благодарен этой картине, что она меня свела с такими людьми. Я ведь не из театральной семьи, поэтому народные артисты в друзьях у меня не ходят. Поэтому такими знакомствами я очень дорожу.

— Какие-то курьезы на съемках были?

— Курьезы были постоянно. Комедия вообще нервное пространство, а Давлетьяров на площадке – известный садист. Он ситуацию всегда обостряет и превращает все в настоящий полноценный труд, не дает никому расслабиться. Я однажды стал учредителем шикарного скандала. Была сцена, когда Козаков приходит к нам, мы садимся за стол, а затем отходим с ним поговорить к бару. Я подумал, что зачем лишний раз дергать народного артиста, можно поговорить и за столом. Артисты, понятное дело, сразу меня поддержали. Зачем лишний раз дергаться, идти куда-то. В общем, я на два дня стал персоной нон-грата, продюсеры и режиссеры сразу напомнили мне про мой контракт…

«Неадекватных поклонников вношу в черный список!»

— Насколько мне известно, вы хотите себя попробовать в качестве режиссера…

— Да, и сценариста заодно. Уже пишу сценарий. Это будет полный метр, но будем снимать на скромных технологиях и низком бюджете — на два фотика. Это не комедия. Я даже не знаю что это. Просто история. Рабочее название «Сын». Грузить никого не буду — у меня не хватит на это ни смелости, ни таланта. Я – псих, а для «грузилова» надо иметь более серьезный диагноз. В этом кино будет всего один профессиональный актер, это я. Потому что начинающие актеры играют бесплатно, а мы ведь будем снимать на свои деньги. Даст Бог, через год привезу вам свое кино. Мне это все очень нравится, я хочу стать кинорежиссером. Я был бы и театральным режиссером, но в театре очень легко спиться. А кино — это все-таки ответственность. Кстати, у меня есть еще один сценарий, который я написал очень давно. Это комедия, которая называется «Фокус-покус» — о том, как снимается кино. Абсурдистская такая штука… Но я понял, что боюсь дебютировать с нее. Хочу поднабраться опыта на площадке, а потом снимусь и там.

— Гоша, когда вы приезжали к нам в прошлый раз со спектаклем «Игра в правду», вы познакомились с нашей моделью Женей Воскобойниковой, которая после аварии стала инвалидом. Вы поддерживаете с ней отношения?

— Конечно! Женя – наш талисман. Мы звоним ей перед каждым спектаклем «Игра в правду», и просим благословить нас. Сейчас она в Москве. Я ей сообщил, что еду в ее родной город, Женя сказала, что может быть тоже придет. Она уже сама ездит на машине, а ведь когда мы познакомились – сидела в инвалидном кресле. Молодец девчонка, крепкий орешек! Женя пробовала себя в качестве ведущей на «ТВДождь», мы приходили к ней на эфир — было прикольно.

— Вы так запросто общаетесь, никаких дистанций, никаких звездных понтов. Неадекватными поклонницами не пуганы?

— Не-а. Это меня, на самом деле, бояться нужно. Шучу, конечно. На самом деле, случаются и звонки, и письма. Вот сейчас частенько раздаются звонки из женской колонии, и с трех мужских. И где только раздобыли телефон? Люди хотят дружить, общаться… А еще есть одна фанатка из Алма-Аты, которая прознала мой телефон и регулярно пишет смс-ки. Про суицид, серную кислоту и так далее. Я три смс прочитал, а потом внес ее в черный список. Номера, с которых приходят подобные сообщения, сразу в моем телефоне вносятся в разряд запрещенных.

Марина Хоружая,
Фото автора.