Федор Лукьянов: Заявления Турчинова почти полностью повторяют заявления Януковича

Ф.А. Лукьянов — главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах «Сегодня», «Время МН», «Время новостей». Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.

Резюме: События на полуострове развиваются по сценарию шестилетней давности. Именно поэтому Россия, скорее всего, не пойдет на превентивное обострение ситуации.

Украинский кризис пока движется по пути эскалации, причем зеркальное повторение событий еще больше запутывает ситуацию. Когда и. о. президента Александр Турчинов заявляет, что «любые попытки захватывать административные здания будут расцениваться как преступление против украинского государства со всеми последствиями, которые должны быть», он, вероятно, и сам не замечает, что почти дословно цитирует своего незадачливого предшественника. Оно и понятно — раньше Турчинов был по ту сторону власти, а теперь по эту. Стихия майдана, которая сейчас фактически управляет соседним государством, имеет и такую особенность — она может быть использована противоположной стороной. Ну и реакция аналогичная. Так же как в Москве и бывшем киевском руководстве были уверены, что за протестующими стоит зловредный Запад, обновленный Киев не сомневается, что воду в Крыму мутит исключительно Россия.

Чем кончится крымская коллизия, гадать бессмысленно, но можно попытаться спрогнозировать логику, которой руководствуется Кремль, исходя из того, что мы за долгие годы узнали о характере и особенностях мышления президента России. Почти консенсусное мнение на Западе и на Украине заключается в том, что Владимир Путин (демонизированный мировым общественным мнением уже до какого-то невероятного предела) одержим идеей имперской экспансии и, конечно, воспользуется моментом.

Момент и вправду уникальный. Однако если попытаться взглянуть на стиль российского президента более отстраненно, он не относится к числу людей, склонных к неоправданному риску, тем более ему не свойственно авантюристическое поведение. А риск тут немалый, поскольку российские действия против территориальной целостности Украины официально в мире не будут поддержаны никем, а на самом полуострове способны вызвать раскол и противостояние.

Если вспомнить предыдущий кризис аналогичного характера — российско-грузинский — то поведение Москвы было не инициативным, а реактивным.

Отправной точкой финального обострения, которое закончилось войной, стало признание США и большинством стран Европы независимости Косово в феврале 2008 года. Когда это намерение только обсуждалось, российская сторона устами министра иностранных дел Сергея Лаврова предупреждала, что создание такого прецедента Москва воспринимает как красную линию и ответ неизбежен.

То, что ответом, вероятнее всего, станет признание независимости Абхазии и Южной Осетии (Грузия на тот момент была наиболее близким союзником Соединенных Штатов на постсоветском пространстве), мало кто сомневался. Тбилиси даже опасался, что это произойдет непосредственно после легализации Приштины. Однако Москва медлила, и только в апреле президент России дал поручение правительству оказать «предметную помощь» населению Абхазии и Южной Осетии. На дело это означало «все, кроме признания». То есть Россия оставляла за собой право налаживать с властями отколовшихся автономий любые отношения, но без официального признания их независимости. С точки зрения Путина, это был компромисс, поскольку в отличие от Запада на Балканах Россия не пошла на формальный пересмотр существующих границ. Грузию подобный вариант не устроил (не исключено, что в Тбилиси эту тонкую логику Москвы и не поняли), дальнейшее известно. Подспудно противники готовились к возможному обострению, и когда Михаил Саакашвили, неверно оценив поведение России, дал повод для ответа, тот и последовал — незамедлительный и сокрушительный.

При этом и после «пятидневной войны» решение о формальном признании двух территорий было принято не сразу. Судя по всему, изначальным намерением было воспроизводство косовского сценария — с принятием соответствующих резолюций ООН, попыткой (неудачной) примирения сторон и признания в качестве наименьшего зла. Этот вариант не прошел, поскольку добиться желаемых резолюций в Совбезе оказалось нереально, и тогда уже «наименьшее зло» стало единственным возможным сюжетом.

Крымская ситуация не позволяет провести прямые параллели с кавказской, но содержит ряд сходных типических черт. И главное — сама модель поведения России может быть спроецирована и на этот кризис.

Источник:  Журнал «Россия в глобальной политике»