Что осталось за кадром Вильнюсского саммита?

Оставим саммит в Вильнюсе и «евромайданы» в Киеве любителям зрелищ. Обратимся к реалиям, определяющим перспективы интеграции на постсоветском пространстве в краткосрочной и среднесрочной перспективе.

К таковым относятся три основных фактора: 1) мировой экономический кризис; 2) полицентризм в принятии политических и экономических решений (в большей степени характерен для стран Запада); 3) возрастающий вес Китая в системе международных отношений.

Мировой экономический кризис сам по себе существенно ограничил возможности влияния Запада на постсоветском пространстве: объем финансовых ресурсов, которые можно было бы инвестировать в экспансию на этом пространстве, объективно снизился.

Рассчитывать на окупаемость этих вложений тяжело. Если инвестиции в сырьевые проекты (в Азербайджане, например) еще можно рассчитывать окупить – хотя бы в долгосрочной перспективе, – то масштабная экспансия ради захвата местных рынков представляется затеей с сомнительной эффективностью. Объемы рынков в Молдове, Грузии и Армении слишком малы. Объемы рынков в Беларуси и Украине находятся в зависимости от их экономических связей с Россией. В случае разрыва этих связей, платежеспособный спрос на этих рынках рискует упасть до такой отметки, которая сделает экспансию на них западных компаний плохо окупаемым мероприятием. Таким образом, непременным условием окупаемости такой экспансии представляется готовность России не пересматривать параметры экономического сотрудничества со странами, открывшими рынок для Запада – которая представляется весьма сомнительной.

Вторым ограничителем выступает сформировавшаяся на Западе полицентричная система принятия решений: в условиях многочисленности и сложной конфигурации различных групп интересов сегодня крайне сложно сформировать в США или ЕС коалицию в поддержку (не на словах) экспансии на постсоветском пространстве, достаточно мощную для того, чтобы перераспределить на эти цели ресурсы с других внешнеполитических векторов (например, средиземноморского), не говоря уже об их отвлечении с внутренних проектов.

В зеркале СМИ поддержка Западом своих интеграционных инициатив на постсоветском пространстве выглядит внушительной. На громкие заявления на эту тему не скупятся политики практически всех основных лагерей и направлений. Но параллельно звучит и другой мотив: интеграция с восточными соседями не должна 1) вредить нашим (т.е. – западным) товаропроизводителям, например, сельскохозяйственным 2) увеличивать у нас безработицу; 3) увеличивать приток мигрантов; 4) требовать существенных расходов средств налогоплательщиков.

В этой ситуации на постсоветском пространстве Запад вынужден ограничиваться стратегиями точечного приложения сил и пиар-стратегиями. Они сводятся к выстраиванию личных отношений с представителями постсоветских элит и контрэлит, формированию групп влияния и проведению информационных кампаний.

При этом отнюдь не является аксиомой, что изменение статус-кво на постсоветском пространстве путем установления ассоциации находящихся там стран с ЕС будет выгодным для западного бизнеса в целом. Какие-то группы могут выиграть, а какие-то (извлекающие сегодня выгоду из доступности российского рынка для постсоветских стран) – могут и проиграть.

Понятно, что разные группы интересов на Западе будут лоббировать выгодные им подходы. Но в целом сумма векторов западной политики на постсоветском пространстве сегодня складывается таким образом, что Запад преимущественно добивается не интеграции постсоветских стран с ним, а предотвращения их реинтеграции (в любой форме) с Россией.

Было бы поверхностным рассматривать эту ситуацию через призму исторических стереотипов и примешивать сюда призрак «холодной войны» или, напротив, Drang nach Osten (хотя и полностью исключать их влияние будет неправильным).

Более существенным обстоятельством является изменение в мировом балансе сил, вызванное возвышением Китая.

И США, и ЕС уже пришлось убедиться, что выстроить с КНР стратегический союз, в котором Пекин согласится быть младшим партнером, у них не получится.

Поэтому развивая экономические отношения с Китаем ради доступа на один из величайших мировых рынков, центры силы Запада одновременно пытаются реализовать стратегию геополитического окружения КНР, вовлекая в нее Индию, Японию, Вьетнам, Южную Корею и других соседей Китая.

Однако определяющую роль в этом полузамаскированном геополитическом противостоянии будет играть позиция России.

В российской же элите в настоящее время нет единства относительно адекватного реагирования на растущую мощь Китая (что нашло отражение и в принятой в начале этого года новой концепции внешней политики РФ).

Одна ее часть считает адекватным ответом дрейф на Запад: либо через сближение с Евроатлантическим альянсом США – ЕС, либо через попытку выстроить совместный с ЕС проект «Большой Европы» (от Лиссабона до Владивостока).

Другая – видит возможным стратегический союз с Китаем, но важной предпосылкой к нему считает усиление России за счет евразийского интеграционного проекта (чтобы не быть в положении младшего партнера в таком геополитическом альянсе).

Некоторые же оптимисты считают, что Евразийский союз может стать настолько мощным центром силы, что займет равноудаленное положение от Китая и Запада.

В этой связи линия Запада на предотвращение реинтеграции на постсоветском пространстве противостоит не столько фантомному «воскрешению СССР», сколько реально возможному сближению России и Китая.

Без параллельной реинтеграции (и реиндустриализации!) на постсоветском пространстве сближение Москвы и Пекина рискует просто законсервировать Россию в роли поставщика сырья для растущей китайской экономики.

А вот разочарование в возможности усилиться за счет реализации своих интеграционных инициатив на постсоветском пространстве объективно будет подталкивать Россию к сближению с Западом.

В итоге на постсоветском пространстве складывается почти патовая ситуация, когда экономическое притяжение России пытается преодолеть влияние «мягкой силы» Запада. Равновесие может и нарушиться – если нынешняя экономическая стагнация в РФ обернется полномасштабным кризисом, что вынудит Москву ограничивать доступ соседям на российский рынок. Оно может сместиться и в зависимости от линии, выбранной Пекином.

Очевидно, что китайскими элитами, как минимум, неоднозначно будут восприниматься попытки расширения реинтеграционных процессов с Россией в Центральной Азии (в частности, возможное присоединение к Евразийскому экономическому союзу Таджикистана и Кыргызстана). Этот регион – помимо чисто экономических аспектов – имеет для Китая важное геополитическое значение: присутствие в нем является страховкой от попадания в полное геополитическое окружение в том случае, если Москва начнет проводить недружественную по отношению к Китаю политику. Центральная Азия в этом случае останется сухопутным мостом КНР на Ближний Восток и далее – в Африку.

Что касается восточноевропейского региона, то Китай там пока новичок, но сегодня он активно наращивает свое присутствие и в Украине, и в Беларуси, и (в меньшей степени) в Молдове.

Дипломатия Пекина в этом регионе не сильно бросается в глаза – в отличие от брюссельской или московской. Хотя именно Китай, например, сейчас делает для снижения зависимости Украины от поставок российского газа гораздо больше, чем Брюссель: выделив льготный кредит в 3,6 миллиарда долларов для перевода украинской энергетики с газа на уголь.

Ее возможности – в зависимости от курса, выбранного китайскими лидерами – могут быть задействованы по-разному. На мой взгляд, основной геополитический (помимо экономического) смысл присутствия КНР в этом регионе заключается, все же, не в конкуренции с Россией, а в возможностях, которые оно дает для противодействия возможному антикитайскому сближению России и Запада. Поэтому Китай было бы ошибочно считать силой, априори противодействующей постсоветской интеграции (по крайней мере, когда речь идет о восточноевропейском регионе).

В Пекине не могут не понимать, что, лишившись возможности укрепить свои позиции за счет интеграции на постсоветском пространстве, Москва будет обречена на дрейф в сторону Запада – в виду отсутствия привлекательной геополитической альтернативы.

Однако для Китая может оказаться нежелательным и фундаментальное ухудшение отношений между Москвой и Брюсселем: так как в этом случае в ЕС укрепятся позиции сторонников сближения с Вашингтоном в рамках проектируемого Трансатлантического партнерства и зоны свободной торговли США – ЕС.

Этот геополитический вальс в посудной лавке требует от архитекторов китайской внешней политики высокого мастерства – в котором им, впрочем, и не откажешь.

Вот, что должно сегодня занимать политических аналитиков – а не загодя предсказуемые заявления участников саммита в Вильнюсе.

Алексей Мацевило

Источник: БелТА.Блоги