В Европейском суде — очередное «пыточное» дело из Воронежа: написал явку с повинной и покончил с собой в ОВД?

Жалобу Марины Федоровой* в Страсбурге рассмотрят вне очереди — потому что случай действительно особый. Три года назад ее единственный сын Ваня* погиб в оперативно-розыскной части № 6: «выпал» из окна пятого этажа после «беседы» с оперуполномоченным.

Что произошло в том кабинете, следствие разбираться не стало: уголовного дела не было, списали на самоубийство. Мотив? 24-летний здоровый парень якобы устал от свалившихся на него забот. Ведь его мама Марина прикована к постели и жила не только ради Вани, но и благодаря ему…

«Хочу сообщить, что я в пятницу 04.09.09 около 19.00 я находился у магазина электроника на улице Кольцовская. Напротив магазина на лавочке заметил пьяного мужчину который спал на лавочке подошел к нему увидел, что из кармана джинсов торчит телефон (…). Я залез к нему в корман и похител телефон и кощелек черного цвета в котором находились деньги в сумме 700 рублей (…)»

Этот сумбур Ваня Федоров написал 9 сентября 2009-го в кабинете № 55 оперативно-розыскной части № 6. С пометкой «без физического и морального воздействия». Фото «волевого и решительного признания» вы видите. Писал ли его Ваня действительно без «воздействия», доподлинно неизвестно. Как и то, почему спустя несколько минут он оказался на земле под окном того же 55-го кабинета.

— Связался с дурной компанией, — объясняли потом родным в милиции.

Родным пытались открыть глаза: Иван, оказывается, не только «воровал», но и «пил с горя», и «нюхал клей», и вообще только и мечтал скорее отправиться к праотцам. Так вот его все достало. Только при этом парень умудрялся покупать беспомощной маме лекарства, делать ей уколы, звонить ей едва ли не каждые два часа, работать, встречаться с девочками, мечтать съездить в Египет…

«ЛЮБИЛ МАТЬ ДО БЕЗУМИЯ»

Фабула. 9 сентября 2009-го, около двух часов дня. Ивана с его другом Романом загребают возле памятника Есенину на улице Карла Маркса. Оказалось, на Рому имелась ориентировка, Ваню взяли за компанию. Примерно через час ребят доставляют в ОРЧ на улице Бахметьева. Никакого оформления, официального задержания, «права на звонок» или адвоката и тому подобных формальностей. Разводят по разным кабинетам. А теперь — внимание. «Выпал» из окна Ваня около семи вечера. Спустя почти ЧЕТЫРЕ часа. Все это время, судя по объяснениям оперов, с ним просто беседовали. Да так душевно, что Ваня вдруг начал каяться в письменном виде. И излив последние угрызения совести в 21 строке шедеврального признания, выпорхнул в форточку.

… В тот вечер впервые в жизни молодой парень не пришел ночевать. Ни домой к маме, ни к родственникам. Такого с ним — в 24-то года — никогда не случалось. Мать звонила сыну с трех часов дня — абонент вне доступа (только сейчас подумалось: как она почувствовала именно в это время?) Утром 10 сентября родные стали звонить в милицию: «Не поступал…» (Да!) В больницы: «Такого нет…» В два часа дня — последний номер. Морг. «Приезжайте».

— Нам никто не сообщил, что Ваня погиб, — объяснила мне его двоюродная сестра Наталья*. — И это при том, что в больнице «Электроника», например, ему делали операцию — после падения он еще какое-то время жил. А милиция… Они нам даже не вернули Ванины вещи — ни деньги, которые были при нем, ни телефон. Тот, который он якобы украл (дорогой смартфон. — Авт.), мы у него никогда не видели. У него была простенькая «Нокиа». И ее не вернули. И одежду тоже, и обувь… Только голое тело из морга.

Для матери это был шок. После того как она стала инвалидом, а отец умер из-за тяжелой болезни, Иван с мамой поменялся ролями. Университетов такие не кончают: Ваня прослушал в техникуме что-то про экономику и бросился в работу. Брался за любую — ту, где деньги сразу в руки. Вставлял окна, крыл крыши, сопровождал грузы… На кону — каждая копейка: нужны лекарства, инвалидная коляска, хорошие продукты. МАМЕ.

— Он любил ее до безумия, понимаете? — мы общаемся с Натальей, потому что для самой Марины эти разговоры могут стать ударом. — Все вокруг удивлялись: чтобы в наше время сын так заботился о матери…

Хочу оговориться. Конечно, нельзя исключать, что парень действительно мог ввязаться в неприятности и стырить тот несчастный телефон на Кольцовской. Но факт в том, что 9 сентября 2009-го у милиции на него не было ни-че-го. Иначе бы его не приволокли в ОРЧ как щенка, а оформили по закону. Это подтверждает и адвокат-правозащитник Ольга Гнездилова, которая довела дело Федоровых до Европейского суда. Кроме того, если подумать, Федоров был для оперов идеальным вариантом заработать «палку» — пусть и на мелкой краже. Отец умер, постоянной работы нет, больная мать — кандидат хрестоматийный.

Далее. Был труп. Но разбираться, откуда он взялся, следствие не стало. Отказы в возбуждении уголовного дела Ленинский СО (тогда еще при прокуратуре) выносил дважды, и их одобрили выше — вплоть до областного суда.

— Не было фотографии или даже схемы, как лежало тело, — говорит Ольга Гнездилова. — Якобы украденный телефон никто не видел, и вообще, упоминается о нем только в «признательном» заявлении Ивана. Да и посмотрите на эту записку: дрожащий почерк… Но опять же — на наше ходатайство о проведении почерковедческой экспертизы последовал отказ. Мол, нет уголовного дела — не будет и экспертизы.

Что происходило в кабинете ОРЧ, теперь можно только догадываться. Ольга описывает сценарии: могли запытать так, что парень не выдержал и выбросился в окно. А могло быть так, что остановилось сердце, а труп в служебном кабинете — это уж совсем… Могли и вовсе не пытать: лишь обещать нескучный аттракцион, если ни в чем не признается. А могли и плюшками кормить, но парень действительно сам отчебучил… Чтобы рассеять все сомнения, нужны были экспертизы. А без уголовного дела провели только формальное исследование Ваниного тела. Вывод: смерть от многочисленных травм, возможно, полученных при падении с высоты. На правом запястье Вани нашли кровоподтек, но откуда он, установить не смогли.

ЗА ЖИЗНЬ ГРАЖДАН В ОВД НЕ ОТВЕЧАЮТ?

Следователю, который подписывал последнее отказное постановление, я заготовила целый список вопросов. Особенно о показаниях «друзей», которые живописали про клей и смертную тоску: родные об этих личностях как-то не в курсе….

Я бы спросила следователя, почему он поверил этим, но не поверил «положительным характеристикам» родных и соседей Ивана.

Почему он не проверил труп Вани на наркотики (тест на алкоголь оказался отрицательным — может, поэтому?)

Почему не опросил настоящих друзей Ивана. Да, об этом мне рассказал Илья (фамилию не указываю — причины, думаю, ясны). Вместе с Федоровым он рос, вся жизнь Вани проходила на его глазах.

— Было неприятно читать — спиртное, клей, — говорит Илья. — Думаю, этих «собутыльников» Иван и сам не знал. А мать он действительно очень любил.

И как же целый «старший следователь» не задумался, как целый опер, профессионально подготовленный, не смог справиться с щуплым пацаном и не стащил его с подоконника?

Я бы спросила следователя много еще о чем, но он отказался общаться. Сейчас его повысили, и он заявил, что первая причина — не хочет комментировать постановление какого-то райотдела (за своей, замечу, подписью), вторая — более разумная — смысл в комментариях, если высшие инстанции признали решение законным…

Хотя еще не все. В шкафу кабинета № 55, из окна которого вылетел Ваня, нашли противогаз. Те, кто следит за новостями, в курсе, как этот агрегат иногда применяют в российских ОВД. Если не поняли — пытают им. Остались ли на «слонике» следы Вани, выяснять не стали, несмотря на ходатайства адвоката. Кроме того, в своем постановлении следователь ссылается на некую справку из ОРЧ. И эти инструкции указывают (цитирую из постановления, выделено мной), что: «сотрудники не несут персональную ответственность за жизнь и здоровье граждан, приглашенных для бесед в служебное помещение, если это не связано с нарушением прав и свобод граждан, закрепленных в Конституции РФ».

Переварили? Я, признаюсь, не сразу.

— Действительно, есть секретные приказы по уголовному розыску, и на них очень удобно ссылаться, раз они недоступны простым смертным, — помог адвокат Вячеслав Чуприн. — Но как раз эта инструкция не может оправдать оперов. В ней ключевая фраза: «если это не связано с нарушением прав и свобод…» С Ваней же их однозначно нарушили: схватили на улице, непонятно, что делали в кабинете… У милиционеров не было оснований доставлять парня в ОРЧ — нет фоторобота, отпечатков пальцев на месте преступления, потерпевший на него не указал.

Да, если кто подумал: прошло три года и какая-никакая реформа — зачем теперь об этом? Отвечаю. В 2010-м областное СУ СКР возбудило в отношении воронежских стражей порядка 45 уголовных дел. В 2011-м — уже 68. Только за девять месяцев текущего года — 41. При этом жалоб на правоохранителей следователи получили порядка 1300. И если в прошлом году «милицейским» было каждое 30-е дело, то в нынешнем — каждое 25-е.

Адвокат Ольга Гнездилова добавляет:

— По словам следователей, после кошмара в казанском ОВД «Дальний» в одном из подразделений нашей полиции изъяли старый армейский телефон, приспособленный для пыток электричеством.

Занавес.

ПРАВОСУДИЕ ПО МЕРЕ НЕОБХОДИМОСТИ

После Казани ситуация, казалось, начала меняться. О преступлениях в полиции перестали молчать: о каждом ЧП — сообщение журналистам. В СКР даже создали отдельное подразделение по расследованию «правоохранительных дел». Только за девять месяцев этого года в Воронежской области осудили 34 бывших стражей порядка, из них 23 — по тяжким и особо тяжким статьям.

Но. Большинство приговоров условные. В том следственном «спецотделе» — несколько сотрудников на всю Россию.

— Eсли точно — 50 человек на огромную страну, — говорит Ольга Гнездилова. — И где дела, которыми они занимаются? После того как нам пришел ответ из Страсбурга, что жалобу Федоровых приняли, я писала в этот отдел: заберите материалы себе. Нет. Все опять спустили в Воронеж.

— В российской милиции, а теперь — полиции, оперативно-розыскные части — самые страшные организации, — продолжает Вячеслав Чуприн. — Хватают человека — и вскоре он «сознается» и в своих грехах, и в чужих. Но ОРЧ делают полиции «палки» — простите, раскрываемость. И генералы меньше всего думают о Ванях и Петях — им главное «доложить в Москву» в лучшем виде. Созданная в 1995-м структура собственной безопасности — УСБ — по сути, декоративная. А все потому, что подчиняется она ГУВД на местах, а начальникам этих ГУВД опять же держать доклад перед Москвой. И разве будет такая система работать?

Пока же Гнездилова уверена: если Европейский суд не признает факт пыток Вани Федорова, 99 процентов, что он признает другое. Россия нарушила право мамы юноши на «эффективные средства правовой защиты». Ведь, по сути, от системы ее никто не защитил — не возбудив уголовное дело и не разобравшись, почему ее сын погиб… — сообщает «КП»

P.S. — Самоубийц церковь не отпевает — вы знаете, — вспомнила вдруг двоюродная сестра Вани. — Но когда мы рассказали священнику, при каких обстоятельствах, про милицию, он ответил: «Я сделаю все, как нужно». И Ваню похоронили по-христиански.

А на Новый 2010-й год друзья — настоящие друзья Ивана — скинулись и подарили его маме ноутбук. Сын сам мечтал сделать ей этот подарок — чтобы МАМА, отрезанная о мира, стала к нему — к миру — ближе. Не успел.

* — имена и фамилия изменены по просьбе адвоката.