Эксперты ЦСР заявили о неизбежности революционных перемен в России

Революционные перемены в России практически неизбежны. Во всяком случае, общество не видит иных способов обновления, выяснили эксперты Центра стратегических разработок (ЦСР). По мнению участников сформированных ими фокус-групп самого широкого состава, вопрос только в том, как совершится революция: по добровольному самообновлению власти или силой массового гражданского неповиновения. Альтернативой такому обновлению, как считают опрошенные, может стать лишь сценарий национального вымирания, пишет Коммерсантъ.

О возможности и желательности революции говорили во всех фокус-группах, которые создал ЦСР, для того чтобы понять, как изменились политические настроения россиян с марта (когда прошли президентские выборы) по октябрь. Доклад по итогам исследования, которое ЦСР провел по заказу Комитета гражданских инициатив Алексея Кудрина, будет обнародован сегодня.

В фокус-группы эксперты пригласили граждан разных возрастов (от пенсионеров до подростков) и образования (с высшим и без него). Группы создавались в Москве, Самаре, Владимире и других городах. Отдельное исследование проводилось среди гастарбайтеров из Дагестана, которые живут в Москве по пять-десять лет. И в каждой группе перспектива революции обсуждается как единственно возможная альтернатива обновления власти, в том случае, если власть откажется от добровольного обновления, добровольной сменяемости руководства. Причем в докладе отмечается, что теперь «опасения и страхи относительно революции с ее возможными эксцессами высказываются значительно реже, чем весной».

В силу этого власть не должно успокаивать «падение массовости протестной активности в Москве». Поскольку протестное движение уже структурируется, а «по всей стране наблюдается противоположная тенденция: резкое падение доверия населения к институтам власти и в первую очередь к президенту». Доверие к Владимиру Путину снижалось с 2009 года и, подскочив до прежнего уровня в период выборов 2011-2012 годов, вновь снижается (с 55% в марте до 44% в конце сентября). В то же время рейтинг недоверия (доля граждан, категорически не доверяющих президенту) стал расти такими темпами, при которых в 2013 году может сравняться с рейтингом доверия.

Во всех фокус-группах отмечается «единодушное отрицательное восприятие пиар-активности президента». Все респонденты ЦСР «весьма негативно воспринимают законы об ужесточении правил проведения митингов, законы о клевете, деятельности некоммерческих организаций и т. д., затрудняющие действия легальной оппозиции». Во всех фокус-группах (не только в Москве, но и в регионах) никто «ничего не говорил о прошлых заслугах Владимира Путина, хотя весной о них вспоминали достаточно часто». Отношение же среднего класса к президенту «изменилось от негативного к враждебному и отчужденному».

Резко изменилось отношение и к Дмитрию Медведеву, который еще весной воспринимался «иронично, но достаточно добродушно». Фигура Дмитрия Медведева вообще не звучала в фокус-группах. Но во всех фокус-группах звучало единодушное и безоговорочное негативное отношение к «Единой России», хотя еще весной оно было не столь однозначным.

Эксперты видят в таком состоянии общества «переходную стадию между умирающей идеологией путинской стабильности и теми идеологиями, которые идут ей на смену». На этой стадии резко падает не только популярность конкретных персон, но и доверие к институтам власти в целом. ЦСР предложил фокус-группам 88 характеристик власти (44 положительных и 44 отрицательных). По итогам опроса средняя величина положительных характеристик составила 22%, а отрицательных — 48%. В целом же 88% считают, что «власть так или иначе работает в своих интересах», и лишь 12% — что «в интересах народа». Примечательно, что из 88 характеристик 87 были отмечены хотя бы по разу. И есть только одно качество, которое не признал ни один из респондентов: «власть хорошо знает, что делать дальше».

Предельно наглядное представление о том, как общество воспринимает власть, эксперты получили с помощью психологических исследований, предложив фокус-группам описать свое эмоциональное восприятие «власть—народ» через животных. Власть чаще всего сравнивалась с «кабаном, которому всего мало», а народ с «собакой, которая служит за еду с барского стола». По мнению дагестанцев, «власть — медведь, а народ — лисы». Для московских же подростков «власть — козлы», «народ — крысы». Эксперты обратили внимание, что какую-либо связь между народом и властью фокус-группы не обнаруживают. Отсюда и представление об идеальной власти. Чаще всего она видится «горничной», в то время как народ — «богатырем». Дагестанцам ближе образ муравейника, где народ — «муравьи», а власть — «муравьиная матка». Схожий идеал у московских подростков: «народ — волки», а «власть — их вожак».

Но при росте недоверия к власти в народе усиливается боязнь ухудшения ситуации. И это существенно отличается от настроения людей «в горбачевскую и ельцинскую эпохи». Тогда «народ был уверен в своих способностях справиться с нестабильностью». Теперь «народу очень хочется перемен к лучшему, но его страшит возможность потерять то, что уже имеется».

Все эти умонастроения в совокупности и могут привести к идее «обновления через революцию» российского общества. Эксперты осмеливаются давать такой прогноз, но «революция, основанная на вооруженном восстании» по образцу 1917 года, в России невозможна: народ на это не нацелен. Не верит народ и в другой тип революции — электоральную, «бескровную и легитимную смену власти на выборах под давлением новых общественных сил». Из оставшихся типов революции ЦСР выводит два сценария. Это «добровольное самообновление власти под давлением нарастающих проблем и народного недоверия». При этом необязательна смена президента: «приемлемым вариантом может оказаться смена крайне непопулярного премьер-министра». Но сторонники такого сценария оказались в меньшинстве, а подавляющее большинство опрошенных сочли его утопическим.

Значит, более реальным остается «массовое гражданское неповиновение по мере нарастания экономических и социальных проблем, а также по мере обновления поколений». Но его последствия «могут быть непредсказуемыми», предупреждают эксперты. Ведь недовольство будет нарастать в условиях, когда большинство граждан испытывают «априорно-негативное отношение к политическим партиям», включая новые. Все, кого опросил ЦСР, уверены, что «оппозиционных партий нет», потому что настоящие оппозиционеры не имеют возможности их создать. Поэтому все партии — «прокремлевские, бездейственные и бессмысленные». Более того, как подчеркивают эксперты, «основные столпы, на которые опирается любое демократическое общество,— закон, выборы, свобода предпринимательства, частная собственность — в фокус-группах почти не упоминаются».

Зато общество погружается в «выученную беспомощность». Она «проявляется в неспособности действовать, обучаться навыкам», которые «могут оказаться вполне эффективными». И все это на фоне депрессивного состояния, возникающего «из-за ощущения бесполезности собственных действий». В таком состоянии у страны останется единственная перспектива, которая способна составить альтернативу всем типам революции,— «вымирание нации под действием утраты трудовых навыков, депрессии и алкоголизации».