Борис Хлебников рассказал воронежцам как авторское кино сделать кассовым

Известный российский режиссер Борис Хлебников презентовал в Воронеже свое новое творение – картину-зарисовку «Пока ночь не разлучит». В кинотеатре «Спартак» режиссер, ставший особенно известным после своего дебютного фильма «Коктебель», пообщался со зрителями и журналистами.

Хлебников поведал, что его новый фильм, рассчитанный на зрителей старше 18лет, основан на реальных историях, подслушанных в одном из очень дорогих столичных ресторанов. Один безумный день из жизни заведения закручивает в хороводе знаменитых артистов, вальяжных бизнесменов, рублевских содержанок и золотую молодежь. Череда эпизодов скреплена историей двух официантов — толстого и тонкого. Оба они безнадежно влюблены: один — в свою жену, другой — в чужую. А настоящая любовь рождается на кухне…

В картине Хлебникова снялись звезды отечественного кинематографа — Александр Яценко, Сергей Шнуров, Анна Михалкова, Дуня Смирнова, Василий Уткин, Оксана Фандера, Алиса Хазанова… И что самое удивительное, работали они абсолютно бесплатно. И если Дуня Смирнова, будучи женой Чубайса, может себе это позволить, то что же подвигло на акт альтруизма остальных актеров? Об этом, и многом другом в Воронеже рассказал Борис Хлебников.

«Продюсеры отказывались критиковать богатство»

— Как появилась идея снять фильм в столь необычном формате?

— Вообще, это был журналистский материал журнала «Большой город». Дело было в 2005 году, у них слетел какой-то журналистский материал, и они решили сделать другой – из маленьких сценок, подслушанных в зале одного из самых дорогих ресторанов Москвы. В течение недели десять человек сидели в ресторане за разными столиками ресторана «Пушкин», и записывали на диктофон, о чем говорят люди. Это была самая большая «переговорная» Москвы, где решались дела с колоссальными суммами. Там сидели богатые люди, их жены, приезжие, которые хотели посмотреть на богатую жизнь… И мне вдруг захотелось снять кино про это московское варево. Все что вы видите в картине — документальные разговоры, я не изменил ни слова. Мы дописали только историю с официантами, а потом, когда поняли, что у нас не хватает хронометража, решили дополнить эту историю разговорами на кухне. Подслушивали, о чем говорят посудомойки, повара, казахи, таджики, как они друг с другом ругаются… Мы все это написали, я показал сценарий пяти продюсерам, но все по разным причинам отказались. Причем, аргументы были какие-то странные. Больше всего меня поразил продюсер, который сказал, что не готов участвовать в критике богатства. И проект подвис…

— И как же вам удалось снять фильм в режиме такой жесткой экономии? Я знаю, что он вам обошелся всего в 100 тысяч долларов…

— Идею подкинула молодой продюсер Лена Степанищева, которой всего 23 года. Если нормально делать кино, оно обойдется в 1.5-2 миллиона долларов. А Лена предложила сделать за 100 тысяч. Я спрашиваю: «Это как?», на что Лена ответила: «Давай мы все — актеры, режиссеры, операторы… будем работать бесплатно. А потом, когда фильм выйдет в прокат и начнутся сборы, разделим прибыль». Мы решили ее делить по процентам, в зависимости от количества работы. И все согласились работать бесплатно. Мы снимали этот фильм 11 ночей. Правда, в «Пушкин» нас не пустили, так как он работает круглосуточно, поэтому снимали в другом ресторане, еще более дорогом. Нам разрешили почти бесплатно там снимать. Никаких лишений я не чувствовал из-за этого маленького бюджета.

— Вы так уверены в успехе? Не боитесь не расплатиться?

— Вот это очень важный момент. Потому что если фильм не окупится, то второй раз на эту аферу никто не пойдет, это будет надувательство с моей стороны. А вот если мы расплатимся с людьми, наш пример станет полезным для дебютантов, которые годами не могут найти денег. Впрочем, это выход для всех, ведь далеко не все проекты нравятся продюсерам и государству. Зачастую возникает много препонов — и цензурных, и других. Не думаю, что Минкульт поддержал бы вот этот мой проект – причем, по огромному количеству позиций.

«Москва всегда казалась мне очень не кинематографичной»

— А чем вас в принципе заинтересовал сюжет того журналистского материала?

— Я просто никак не мог понять, как снять фильм про Москву. Этот город всегда мне казался странным местом – не кинематографичным. Я не понимал, про кого там можно снимать. А в этом сюжете я как раз увидел Москву, причем не сегодняшнюю, а вечную. Где собирается огромное количество людей с большими деньгами и не знают, что с ними делать. Они их тратят, организуют гигантские производства, покупают безумные машины. Это абсолютно московская история, такое никогда бы не могло произойти в Питере. История, как вы видите, не очень обаятельная.

Когда я однажды посмотрел очередной вариант монтажа, то понял, что эта история про определенное поколение – поколение моих сверстников, 40-летних. Когда развалился Союз, никто не понимал, что происходит, но все страшно хотели разбогатеть. Моя завуч торговала спиртом «Рояль», физрук в подвале открыл секцию каратэ, которая, как оказалось, готовила боевиков-рэкетиров. Троих моих одноклассников убили, а я пошел на рынок торговать зонтиками. Такое было непонятное время, но время с гигантскими социальными лифтами – люди богатели или разорялись в одну секунду. И в этом фильме мы подводим итог — к чему все эти люди пришли. Это первое поколение богатых, их дети будут совершенно другими, а внуки – тем более. Но вот эти герои – они очень пестрые, «попугаистые» — мне кажется, именно для них была придумана фирма Версаче. Эти люди не понимают, что деньги нужны для чего-то, а не для того, чтобы их показывать и носить на себе. Что можно заниматься, к примеру, производством, сельским хозяйством. Они просто сидят на элементарных богатствах – нефти, газе…

— А барышни, которые в картине пьют пиво, они что олицетворяют?

— На самом деле это очень узнаваемый образ девушек – они всю ночь где-то прогудели, потом 3 часа поспали, встали с похмелья, надели темные очки, сели в ресторан, заказали пива, и мучительно ждут, когда смогут сделать этот первый глоток.

— Фильм про ресторан – благодатная тема для привлечения спонсоров. Почему не взялись что-нибудь прорекламировать?

— Это плохие вещи, которые портят кино. Это же всегда нарочито, видно. Да и они стали бы от нас слишком много требовать – не просто водку на стол поставить, а в определенный угол. И взять бутылку конкретной рукой, и чтобы этикетка мелькнула в кадре 4 раза, а не 2…

«Женщин бить не хорошо, но воплотить мечту очень хотелось»

— В случае успеха, как будете делить процентные ставки? Звезды, наверное, получат не в пример больше остальных актеров?

— Мы не делали различия между известными и неизвестными актерами. Мы считали по количеству времени, которое они затратили. Многие ведь приходили всего на 2-3 часа. Я не мог позволить себе просить всех людей сидеть 11 ночей подряд, некоторые ввиду большой занятости не могли себе этого позволить. Поэтому мы решили сделать кастинг двойников, чтобы как-то разгрузить актеров и снимать дальние планы с похожими на них людьми. Мы нашли двойника Шнурова (на его роль претендовало человека четыре, я сам выбирал между ними), двойника Фандеры…

— Как вам, кстати, со Шнуром работалось?

— Так мы с ним вообще товарищи. Более того, его в этом фильме вообще не должно было быть. Просто я дал Сереге почитать сценарий – хотел посоветоваться, после чего он мне перезвонил и сказал: «Слушай, я столько просидел в этом ресторане, меня там клали спать, я там просыпался — провел кучу времени. И меня так бесила там одна арфистка! Можно я сыграю человека, который сидит, не пьет и ненавидит арфистку. А потом в финале даст ей в морду?» Я сказал: «Пожалуйста!» Так что он единственный человек, который в картине играет сам себя. Поэтому и посетителей, которые к нему приходят, я выбирал среди его близких товарищей. Это Василий Уткин, театральный режиссер Василий Бархатов, журналист Максим Семилик…

— Женщин бить не хорошо…

— Женщин бить нехорошо, но воплотить мечту очень хотелось.

— Шнуров в одном интервью рассказывал, что трезвого человека в вашем фильме он играл будучи очень пьяным. Это правда, или это он как всегда, для красного словца?

— Ну, это была ночь, он немножко выпивал. Ничего особенного. То что Серега был очень пьяным, это он хвастает. На самом деле он очень ответственный человек, если работает — то на совесть. То, что он плохой — это скорее мифология…

«Своим фильмом я создал производственную схему!»

— Когда вы договаривались о том, что люди работают бесплатно, а в случае прибыли получат свой гонорар, вы подписывали какие-то бумаги?

— Конечно! Хотя многие говорили: «Да зачем нужны эти бумаги, давай мы у тебя просто бесплатно снимемся, да и все!» Если бы это было просто бесплатно, то это была бы одноразовая акция. А я хочу сделать из этого производственную схему. Если все увидят, что с людьми расплатились, то можно делать производственную схему. Принципиально я даже сам никому не звонил, просил ассистентов это делать. Потому что ситуация щекотливая, мне не хотелось, чтобы люди соглашались из дружбы Ассистенту всегда легче отказать. Но на мое удивление, ни один человек не отказался.

Я еще раз повторюсь — если у нас прокат пройдет удачно, и мы заработаем, то отношение к авторскому кино изменится. Даже небольшое авторское кино, на которое дает деньги государство, стоит около полутора миллионов долларов. Но ни один такой фильм, который, как правило, идет в прокате без поддержки крупного канала, не окупается! Даже половины этой суммы не собирает никогда, максимум 100-200-250 тыс. долларов в прокате. И если мы сейчас окупимся и принесем прибыль — а у нас уже есть договор продажи на телевидение, на прокат в странах Балтии, Украине и т.д. – то авторское кино получит новый статус. Все поймут, что это не иждивенец для государства, что оно способно окупаться. Мы сейчас как маленькое фермерское хозяйство, которое свои четыре грядки гарантированно собирает. Это, конечно, не большое производство, но тем не менее.

— А прецеденты окупаемости были? Вроде «Самоубийцы» тоже снимались на такой основе — когда играют бесплатно в надежде на процент от сборов.

— Вот вам пример — «Пыль» Сергея Лобана стоил 3000 тысячи долларов, а собрал 40-50 тысяч долларов. Его «Шапито-шоу» собрало 1,5 млн. долларов. Сейчас вот выходит фильм питерского режиссера Михаила Брашинского «Шопинг-тур» — он выиграл главный приз на фестивале в Выборге. Про то, как наши туристы едут в шопинг-тур в Финляндию, их завозят в отдаленный молл, и там финские продавцы и полицейские превращаются в вампиров, и начинают съедать наших туристов. Он стоил 20 тыс. долларов, но сейчас им заинтересовался Бекмамбетов, и взял его в международный прокат.

Марина Хоружая,
Фото автора