Потенциальный кандидат в мэры Роман Хабаров: «Мы хотели бы победить!»

В здании Воронежского Дома Ученых состоялось первое интервью-дискуссия из рубрики «Встречи». Гостем мероприятия стал один из первых потенциальных кандидатов в мэры Воронежа Роман Хабаров. О том, какие темы были затронуты, и что обсуждалось в ходе беседы, читайте в этом тексте.

Е.О.: Хочу начать с провокационного вопроса. На прошлой неделе в газете «Мое!» опубликовали материал под заголовком «В Воронеже началась борьба за кресло мэра». Здесь две фотографии — Хабарова и Ашифина. Более того, на сайте газеты «Мое» было написано, что Хабарова уже поддержал оргкомитет. Действительно ли вы являетесь общим кандидатом от оппозиции?

Р.Х.: Никакого голосования по поводу мэрских выборов оргкомитетом не проводилось, соответственно, никакого консолидированного решения о том, что я буду кандидатом от оппозиции, принято не было. Вообще, оргкомитет не имеет фиксированного членства. Если посчитать общее число его участников — то есть не только тех, кто присутствует на каждом собрании — с декабря 2011 года его численность составила около 70 человек. Но, разумеется, существует сложившееся «ядро» людей, которые постоянно участвуют в организации протестных мероприятий. Таких порядка 30. Однако оргкомитет действительно выразил мне не только поддержку, но и поставил перед необходимостью ответить точно, буду ли я выдвигать свою кандидатуру. Мне пришлось сказать «да». Но впереди ещё праймериз. Меня выдвигает движение «Честный город», а его представители также являются частью оргкомитета.

Е.О.: Чем занимается это движение? И какие реальные, конкретные действия оно уже совершило?

Р.Х.: Движение возникло из оргкомитета «За честные выборы». Точнее, «Честный город» — это его часть. В чём разница? Просто под лозунгом «За честные выборы» нельзя заниматься городскими проблемами, а это основная цель нашего движения. Мы занимаемся актуализацией, поиском решений всего комплекса проблем: от коррупции до бездомных животных. Что мы уже сделали? Включились в кампанию по противостоянию добычи никеля в Новохоперском районе, входим в состав движения «В защиту Хопра», я лично был на митинге в Елань-колено. Наш представитель – Анатолий Кравченко — принимает участие во всех остальных мероприятиях. Например, он организовал сбор помощи для пострадавших в Крымске, несмотря на противодействия, которые оказывались этому процессу. И мы продолжаем тщательно изучать город и его проблемы.

Е.О.: Вам ещё нужно собрать определённое количество подписей. Илья Варламов, известный блоггер, приехал в Омск и не смог этого сделать. Почему вы считаете, что вам это удастся?

Р.Х.: При всей его популярности в интернете и лично моем хорошем к нему отношении, Илья имеет весьма условное отношение к городу, куда приехал баллотироваться, то есть большая часть жителей Омска впервые услышала об этом человеке, только когда он приехал туда. Ну или кто-то помнит его по выступлениям на телеканале «Дождь». Я же к Воронежу имею отношение самое непосредственное: я здесь родился, всю жизнь прожил, и многие воронежцы знают меня не только по оппозиционной деятельности. Именно поэтому я обоснованно рассчитываю, что соберу эти 50 000 подписей. Тем более, я не один буду это делать.

Е.О.: Будете ходить по домам?
Р.Х.: Почему я? У нас есть еще и Анатолий Кравченко

Е.О.: Понятно. Вдвоём?

Р.Х.: Нет. Вы, пожалуйста, не думайте, что «Честный город» — это только Хабаров с Кравченко.

Е.О.: Роман, а сколько процентов планируете набрать? Вы, кандидат Афишин, выдвиженцы от мэра, губернатора — все обладают своими ресурсами. Неужели вы идете, чтобы занять 4-е, 5-е место?

Р.Х.: Конечно, олимпийский принцип – не наш принцип. Мы идем в эту кампанию не только для того, чтобы говорить «Мы пытались избираться в мэры». Во-первых, пока неизвестно, как будет сформирован кандидатский пул. Еще неизвестен результат праймериз… На данный момент я не являюсь единым кандидатом от оппозиции и оргкомитета. Но одно решение уже четко принято: будут организованы всенародные праймериз кандидата от оппозиции. Мы выйдем на улицы и будем опрашивать людей. Так что конфигурации могут быть разные. От оргкомитета могут быть предложено несколько человек. Кто больше наберет, того и будет поддерживать объединенная оппозиция, того и противопоставят нынешней власти.

Е.О.: Но на последней встрече с Удальцовым Рудаков сказал про Ашифина: «Этот человек – мэр на 90%». Вы согласны с этим утверждением?

Р.Х.: Я присутствовал при этом… Вынужден сказать, что воронежский обком КПРФ в лице его первого секретаря пока не проявляет намерений выставить единого кандидата против партии власти. Это вопрос решаемый, переговоры будут идти, и главная наша цель – изменить способ управления городом. До того как официально определились кандидаты лично про кандидатуру Ашифина мне не хотелось бы высказываться ни в положительном, ни отрицательном смысле. Восхвалять его или искать уязвимые места тоже не буду. Если будет необходимость встретиться лицом к лицу с Ашифиным – мы это сделаем. Но пока это всего лишь слова, сказанные на встрече с Удальцовым. Еще раз говорю: кампания не объявлена, и обсуждать его шансы и тем более подвергать это выражение сомнению и критике не вижу смысла.

Е.О.: Сколько процентов вы хотели бы набрать?

Р.Х.: Мы хотели бы победить.

Е.О.: То есть, если для победы вам хватит 16%, то вы будете этим довольны?

Р.Х.: Дело не в процентах. Наша задача – убедить людей в том, что нынешняя система управления городом действует не в интересах собственных граждан. Если мы это сумеем это донести, то у нас появится шанс победить.

Е.О.: Не так давно, 12 июня, вы выступили на трибуне Марша миллионов. Что вас заставило сменить милицейскую форму на одежды с белыми лентами?

Р.Х.: Во-первых, я форму на одежды с белыми лентами не менял. Милицейскую форму я имею право носить: согласно удостоверению я являюсь майором милиции, у меня имеется воинское звание. Когда я уходил из органов, белые ленты я еще не надевал. И уход мой вообще не был связан с оппозиционной деятельностью: я не прошел аттестацию, потому что ездил за границу и какие-то мои высказывания были положены в решение об увольнении. Тогда это была критика руководства МВД и реформы. От этой позиции я и сейчас не отказался. К оппозиционной деятельности я пришел так же, как и большинство граждан России, – из-за бесстыдных фальсификаций на декабрьских выборах. Когда я, как и многие другие, видел все это безобразие, но нам, гражданам, продолжали врать. В январе я уже вошел в оргкомитет и участвовал во всех процессах. И мое выступление 12 июня не было делегированием. Я был ЛИЧНО приглашен и не спрашивал, почему именно меня попросили подняться на трибуну. Естественно, я не мог не затронуть воронежские проблемы.

Е.О.: Так что же именно вы высказали по поводу реформы МВД?

Р.Х.: Сперва надо сказать, что реформы не было совсем. Было переименование и повышение зарплаты, а это не реформа. Закон о полиции был написан в такой форме, чтобы намеренно ничего не реформировать, чтобы просто кодифицировать все изменения, которые еще не входили в закон о милиции. Те, кто его писал, проделали отличную юридическую работу. Если рассматривать закон в этом ключе, то получился замечательный нормативный акт, который вобрал в себя все новое, что было сделано. Но если цель была создать НОВУЮ службу, то закон о полиции этими критериям не удовлетворяет совершенно, потому что абсолютно ничего не меняет в структуре правоохранительной системы. Полицию обозначили как отдельную службу в МВД, но начальника полиции на федеральном уровне так и не существует. Зато вся эта громоздкая неэффективная структура — осталась. Центральный аппарат МВД – это 9 000 человек. Я даже не имею малейшего представления, чем они там занимаются. Что касается аттестации, то ее целью было дать возможность руководителем мелкого и среднего уровня избавиться о тех, кто не нужен для работы, кто им чем-то мешает. Начальники сами решали для себя, кто хороший, а кто плохой. Никакие объективные критерии в счет не брались.

Е.О.: Как бывшие сослуживцы отреагировали на ваш «переброс» от силовых структур, которые поддерживают нынешнюю власть, к оппозиционным силам?

Р.Х.: После отставки я не сразу стал оппозиционером. Но НЕ все сотрудники, которые поддерживали мою критику МВД и ход её реформы, а также мое разоблачение, положительно к этому отнеслись. Внутри полицейской корпорации люди хотят реформ. Но не все считают, что нужно менять власть, многие до сих пор думают, что лучше — корректировать. Поэтому положительно отнеслись к назначению Колокольцева. Еще в мае я написал достаточно скептическую статью по этому поводу, и сейчас, увы, мой прогноз реализовывается. Взят курс на консервацию того, что происходит в МВД.

Е.О.: Вы позиционируете себя как либертарианец. Скажите, вы, как либертарианец и бывший милиционер в одном лице, как оцениваете поступок «Pussy Riot», которым их административное правонарушение «переквалифицировали» в уголовное?

Р.Х.: С точки зрения эстетической, я не являюсь сторонником «их» искусства. Я считаю, некрасивая картина не может называться «картиной». Понимаю, что на вкус и цвет фломастеры разные, но искусством всё равно не считаю, относиться к творческому не могу. Мы эту тему обсуждали с коллегами. К примеру, если бы в 1975 году они ворвались в мавзолей и говорили «Ленин, прогони Брежнева», это расценивалось бы примерно так же. Но тогда это была бы серьезная статья со словами «исключительной дерзости» и «особенный цинизмом». Вот состав этого преступления. Действительно, действия их были дерзкими и циничными. Но согласно законам сегодня это мелкое хулиганство. Называть преступлением то, что является мелким хулиганством, – ЭТО как раз мракобесие. Андрей Кураев все, что можно было адекватно выразить от имени церкви, уже сказал. По какой причине происходит этот театр абсурда — непонятно. Свидетелями становятся те, кто таковыми не является. В середине марта или в начале апреля было нереально представить, что звезды мировой музыки и культуры выскажутся в поддержку «Pussy». Я слышал версию, что дают понять – «Смотрите какие либералы». И с сожалением надо сказать, что это получается. То, что происходит с ними, – неправовая расправа. Государство не имеет права жить по морали. По закону девочки преступления не совершали.

В зале поднялась рука – вопрос задаёт Иван Кондратенко, региональный координатор ассоциации «Голос»:

И.К.: Роман, а на вас ведь после переаттестации уголовное дело завели…

Р.Х.: Дело не завели, а возбудили. (Когда говорят «возбудился», все понимают, о чем идет речь). Дело действительно возбуждено — о самоуправстве, в отношении меня и еще двух человек, которое приостановлено в связи с тем, что дознаватели не знают, где я есть. То есть мое местонахождение невозможно найти. При этом мы с дознавателем созваниваемся периодически. Сейчас в отношении меня проводятся следственные действия. Это тянется уже 8 месяцев, дело было возбуждено по прямому указанию начальника ГУВД. По сути, состава преступления нет, поэтому вначале было отказ. Затем всё сделали заново. И теперь, так как срок дознания не может быть больше 6 месяцев, дело должно продляться генеральным прокурором. А с этим делом никто в ген.прокуратуру позориться не поедет – мы с адвокатами это прекрасно понимаем. Так что мой статус просто подозреваемого позволяет мне баллотироваться. И то, скорее всего, я скоро от него избавлюсь.

И.К.: Могут ли ваши оппоненты использовать эту информацию для своих целей?

Р.Х.: Скажу больше — это уже используется. Но я готов к подробному публичному разбору данного дела. Если бы я знал в ноябре прошлого года о том, что буду выдвигаться в мэры, я бы сказал: «Давайте возбудим уголовное дело». Это пример, когда любому не понимающему в юриспруденции человеку понятно, что там не просто не преступление – там вообще ничего нет

Следующий вопрос задаёт гость Георгий Мацуга, бывший преподаватель экономики в ВГТУ:

Г.М.: Вы являетесь противником тезиса «Вор должен сидеть в тюрьме», могут ли ваши противники использовать это против вас, сделав софистическое умозаключение типа «Роман Хабаров хочет содействовать преступности»?

Р.Х.: Знаете, а ведь эта фраза родилась не в фильме, а в книге «Эра милосердия» братьев Вайнеров. Если вы ее читали, то должны знать, что там Глеб Жеглов – персонаж отрицательный. Как и Карлсон – отрицательный, но привлекательный. Да и Винни-пух т же. Но благодаря гениальной игре Высоцкого Жеглов стал яркой положительной фигурой фильма и его фразы стали моралью. На форуме МВД даже проводился опрос: «Как вы относитесь к Глебу Жеглову?» Так вот, 73% отозвались о нем хорошо, остальные 27% оценили его негативно, хотя у меня есть подозрение, что не все были до конца искренны. И это несмотря на то, что он олицетворяет милиционера прошлого, которому противопоставлен милосердный, гуманный, боеспособный, решительный Шарапов. Он — за законность в абсолютном виде. А в этом выражении — «Неважно, как вор попадет в тюрьму» — говорится, что СРЕДСТВА не важны. Я категорически против. Либо закон соблюдаем, либо закон не соблюдаем. Это то же самое, если дать ребёнку варенье: он же всю банку съест, не остановится. Или не дать – варенье останется цело. А ведь у каждого своя мораль…

Анатолий Кравченко, координатор движения «РосАгит» в Воронеже, вернулся к теме непосредственно выборов:

А.К.: Вы хотите в Воронеже устроить «мир счастья в отдельно взятом городе». Но при этом наши федеральные структуры (я имею в виду губернатора) не совсем оппозиционны. Как же будет проходить взаимодействие при вашей победе?

Р.Х.: Я рассчитываю на профессиональный, прагматичный подход всех ведомств. Уже подготовлен комплект документов. Совершенно точно во взаимодействии с правоохранительными структурами мы будем добиваться максимальной открытости. Это лозунг нашей кампании – открытость, прозрачность, честность. Этого мы будем требовать от всех, с кем будем взаимодействовать. Для решения какой-либо проблемы мы будем приходить, разговаривать, добиваться своего. В пределах городской власти все будет вестись именно в этом ключе. Создадим городскую среду — будет поле для взаимодействий. По каждому направлению будем работать, адекватно оценивая трудности и проблемы. Я уверен, что при всех особенностях формирования чиновничьего аппарата, диалог получится.

А.К.: А как вы относитесь к прямой представительной демократии? К примеру, формировать бюджет города, исходя из непосредственных потребностей населения.

Р.Х.: Боюсь, в условиях нашего миллионного города это просто невозможно. Идеальная система тем и идеальна, что не достижима. Однако примером того, где эта система всё-таки работает, я думаю, можно считать большинство штатов США. Если говорить не о федеральном уровне, а городах и округах, то там власть волнует только то, что волнует население. Бюджеты делаются из расчета чаяний избирателей. И решения о том, на что тратить городские деньги, принимают непосредственно избиратели — власть чутко относятся к тому, что говорят люди. Идея эта правильная, и мы будем выяснять истинные потребности жителей города и уже исходя из этого не только формировать бюджет, но и планировать действия самого мэра.

А.К.: Есть ли в вашей программе реальные отличия от программ других кандидатов, что-нибудь революционно новое? То, что вы говорите, мы можем услышать и от многих других…

Р.Х.: Вы хотите, чтобы я сказал о конкретных пунктах программы? Я пока не готов: она еще пишется. Но мы будем консультироваться с населением, будем включать в общую платформу интеллектуальные ресурсы всех. Могу сказать одно: программа не отойдет от принципов, которые я заявил. И вообще, я не помню, чтобы какой-нибудь кандидат от власти говорил о принципах открытости и прозрачности – вот вам и революционность.

Иван Кондратенко продолжил «мэрскую» тему:

И.К.: Что насчет формирования команды? Сильный мэр должен формировать сильную программу.

Р.Х.: Когда я говорил о программе, я говорил именно о своей команде. Мэрскую программу пишут именно те люди, которые будут отвечать за выполнение этих пунктов. Кто-то занимается ЖКХ, кто-то – «дорожными» проблемами. Как только мы дойдем до этапа праймериз, моя программа будет полностью представлена и каждый, отвечающий за ту или иную отрасль, подробно по ней отчитается.

Инициативу беседы вновь перехватывает ее ведущий Евгений Осенков, возвращаясь к политическим взглядам Романа Хабарова и к провокационным вопросам:

Е.О.: Либертарианцы, как известно, сторонники легализации наркотиков, проституции. Будет ли меняться стратегия в этом плане?

Р.Х.: К легализации проституции я отношусь положительно. Такое явление существует, но оно контролируется криминалом или криминалом «в погонах», а это плохо. Это то же самое, что запретить производство табуреток. Если мы это сделаем, то в этой отрасли будет «черный нал», подпольный рынок. Это естественно, то же случится с любым продуктом, на который есть спрос. Однако легализацию наркотиков я не поддерживаю – этот товар нельзя продавать.

Е.О.: Даже слабые?

Р.Х.: Минздрав говорит: слабых наркотиков не бывает. Это не тот случай, когда мы можем брать пример с Голландии. И я вовсе не считаю это отходом от моих принципов либерализма. Главное — это право человека, а оно, как известно, заканчивается там, где начинается право другого человека. Существует также такое понятие, как ответственность государства. К примеру, провели бы сейчас среди населения опрос: стоит ли вводить смертную казнь? И я уверен, большинство проголосовало бы «за». А лично я категорически против смертной казни, и именно в таких случаях государство должно взять ответственность за принятие решений, которые не могут быть приняты общенародным голосованием.

Е.О.: А вы поддерживаете ЛГБТ-движение?

Р.Х.: Что значит «поддерживаю»? Каждый человек имеет право за закрытыми дверями делать все, что считает нужным и что не противоречит закону.

Е.О.: То есть все-таки надо запрещать «радужные» встречи?

Р.Х.: Не знаю… Но я бы сказал, что большего для пропаганды ЛГБТ-движения, чем питерское законодательство, сделано еще не было. Если я буду мэром… В общем, давайте сначала получим заявку на ЛГБТ-митинг, а потом посмотрим, как на нее отреагировать. У меня есть опыт общения с активистами ЛГБТ: во время организации различных мероприятий мы нормально, трезво находили с ними общий язык, люди они адекватные.

Е.О.: А какой из партий вы симпатизируете?

Р.Х.: Я вообще считаю, что принцип партийности – замечательный принцип. Партия – это возможность людям, имеющим сходные политические и идеологические установки, объединиться в некую организацию и добиваться власти. Партия – это и ориентир для избирателей. Кто такой Сидоров Федор Кузьмич – мне не понятно. Но если он из КПРФ, я знаю о его мировоззрениях в экономике, политике. Партия помогает ориентироваться. Лично я симпатизирую Республиканской партии Рыжкова, мне нравится позиция Прохорова, правда, неизвестно, что будет с «Гражданской платформой»…. Из действующих можно назвать «Яблоко», хотя она более «левая», чем я привык, но тоже демократического толка. Я заметил тенденцию: общество движется в сторону левого либерализма. Но это лучше, чем национализм.

Е.О.: Национализм – это плохо?

Р.Х.: Это плохо в той уродливой форме, которая существует у нас. Но! Любое явление, когда его «зажимают», принимает более уродливую форму. И я не готов сейчас явить миру рецепт общения с националистами. Сейчас с точки зрения государства национализм равняется экстремизму. Я лично знаю людей, которые имеют националистические взгляды. Но я так же знаю, что они не будут убивать черных и истреблять евреев. И не будут «наезжать» на ЛГБТ-движение.

Иван Кондратенко вновь переводит беседу в «практическое» русло:

И.К.: Вы будете участвовать в дебатах?

Р.Х.: В принципе, да… (Здесь Роман немного смутился – прим. авт.) Мы готовы к публичной дискуссии с кандидатом от КПРФ, если действительно вместе будем участвовать в выборном процессе. Я сейчас вовсе не бросаю перчатку Ашифину, тем более, вполне возможно, что единым кандидатом от оппозиции по результатам праймериз окажется коммунист.

Евгений Осенков продолжает:

Е.О.: Не размоется ли ваш «стержень» в итоговой программе оргкомитета? Все-таки вы весьма необычный человек: ушли из правоохранительных органов, не согласны с реформой, честный полицейский…

Р.Х.: Если вы говорите не о программе, а личности, то я останусь тем, кто я есть. Соответственно и от своих личных принципов я отходить не собираюсь. И программа будет составлена так, что не будет противоречить моим личностным убеждениям. Она не будет левой, коммунистической.

Е.О.: Как отреагировали близкие на ваше решение баллотироваться?

Р.Х.: Пока настороженно.

Подводя итоги «Встречи», Евгений Осенков наконец задал самый животрепещущий и всех интересующий вопрос:

Е.О.: А у вас есть кошка или собака?

Р.Х.: Да, у меня живет черный кот. Его зовут Аксель.