Доселе в Воронеже Михаилу Леонидовичу работать не приходилось, и он с удовольствием откликнулся на предложение. Пока заехал на пару дней – ознакомиться с труппой. А вот в мае Лавровский обещал поселиться в Воронеже недели на две и заняться непосредственно постановкой. Премьера ожидается в сентябре. «Для начала я посмотрел работу ваших артистов в «Щелкунчике», — признался Лавровский корреспонденту «ВестиПК». – Видно, что ребята работают с удовольствием, им нравится эта профессия. Я всегда считал, что в нашем деле, главное – фанатизм! Ваши танцоры — фанатики . Если человек просто отбывает время, то ничего не получится, а воронежские ребята — люди с отдачей, они в душе настоящие артисты…»
Михаил Леонидович поведал, что на его постановку «Ромео и Джульетты» в Большом театре, воронежская работа будет мало похожа. «Безусловно, придется переделывать, у меня ведь в Большом человек сто было занято в данной постановке – колоссальное количество персонажей, на фоне которых проходят главные герои. А у вас сцена намного меньше, поэтому будем делать мобильный вариант. Вся хореография будет та же, но спектакль будет сокращен, можно сказать. Это будет новая редакция!»
Михаил Лавровский признался, что уже сформировано 4 состава артистов, из которых придется выбрать 2, максимум 3. На роль Джульетты пробуются Юлия Непомнящая, Валерия Анциферова, Светлана Носкова, Анастасия Русинова. На Ромео — Денис Каганер, Александр Литягин, Иван Алексеев и Ярослав Синицин (его же Лавровский прочит на роль Меркуцио и Тибальдо).
– Михаил Леонидович, вы не раз ставили шекспировскую трагедию. А кого из русских балерин вы считаете лучшей Джульеттой?
– Лучшей, безусловно, была Галина Сергеевна Уланова. В этих спектаклях нужно понимать смысл исполняемого, а не просто быть хорошей балериной с длинными ногами Бессмертнова была замечательной Джульеттой, Стручкова, Кондратьева… Но Уланова – лучшая! Что касается Ромео, то Марис Лиепа мне очень нравился в этой роли. По-своему хорош был Тихонов, Васильев. Фадеечев был замечательный…
— В Воронеже на премьере «Ромео и Джульетты» не планируете сами выйти на сцену?
— Нет, я сильно повредил ногу. Шел, поскользнулся, но удержался, чтобы не упасть. И что-то там повредилось. Это нерв, наверное. Полтора месяца вообще не мог ходить! Сейчас иду – вроде нормально, через 10 метров вообще не могу идти. Потом снова нормально. Сложнее всего – сидеть. В машине вообще трудно ездить. Но дело даже не в этом. В Москве я иногда еще танцую кое-что, хотя «Спартак» уже не станцую, и «Дона Кихота» тоже. А в Воронеже я бы и не вышел, это серьезный балет, тут смешить людей нельзя.
– Вы часто посещаете постановки своих коллег?
– Раньше посещал часто, потому что ставили настоящие спектакли. Это было мое поколение — Володя Васильев, к примеру. Очень его уважаю! Теперь в театры хожу не часто, потому что то, что сейчас ставится – мне не очень понятно. Идет смешение жанров. Люди забывают, что в цирке должен быть цирк, в опере – опера, в балете – балет. Я сам обожаю современные спектакли, джаз, степ… Но в оперетте слышать опереточное исполнение, мне там не надо петь поставленным голосом! Но если я прихожу на «Аиду», то хочу чтобы это исполнялось в лучших традициях оперы. Если я не могу взять высокую ноту в «Паяцах», в «Отелло» Верди, в «Сельской чести» Москани, если я не могу спеть басовые партии в «Князе Игоре» — то мне в опере делать нечего! Как бы хорошо ко мне не относились, но меня оттуда пошлют. Скажут: «Иди, Миша, на эстраду, и пой там!» Почему-то никто не делает из спортивной гимнастики художественную, и наоборот. Потому они и развиваются.
— В балете сейчас мало хороших кадров?
— Вахтанг Чабукиани был гениальным танцовщиком, 100 лет назад он поставил практически все вариации и в «Баядерке», и в «Корсаре» — и ведь никто не знает эти его вариации. Конечно и Васильев, и Нуриев, и Лиепа, и Барышников технически танцевали лучше – время-то идет вперед! Но это же было поставлено! Я вот сейчас ставил «Пахиту», а люди не могут справиться с этим спектаклем! Артисты — красивые, высокие, чудно бегают босиком.. А дальше – ничего. Все хотят делать новое, потому что танцевать по-настоящему не могут. Да, время идет вперед, все рвутся на современные спектакли. Да ради Бога! Но если вы разучитесь танцевать классический репертуар – лучше закройте театр. В Душанбе лет 20 назад президент закрыл Театр оперы и балета. Он сказал: «Нам это не нужно!» Я с ним не был согласен, но по крайней мере это было сказано честно.
Мы прославились на весь мир именно благодаря балету! Машины лучше делают в Японии, Германии и Америке. Там же лучше костюмы шьют. А вот классический балет никто так, как русские не танцевал. На сцене был живой человек. При блистательном исполнении это были люди, а не марионетки. А в той же Америке, что «Лебединое озеро», что «Спящая красавица» — манера исполнения одна и та же. Они просто меняют пачки. Спектакль — это ведь не только техника, но и эмоциональное выражение на сцене. Вы видите человека на сцене, вы ему сопереживаете. А марионетке вы сопереживать не будете. Русские балерины были настоящими артистками, и этим покорили весь мир. Запад нас недолюбливал, но мы смогли их покорить своим балетом. Значит, это было действительно было здорово — это был наш флагман. А сейчас все стирается, никому ничего не надо. У нас есть много хороших эстрадных певцов, но и за рубежом есть не хуже – и Том Джонс, и Хампердинк… А в балете мы были лучшие. Плисецкая была одна, Уланова была одна, Семенова… Это нельзя терять, это национальная идея.
— Вы назвали только женские имена…
— Мужской балет – это отдельная тема. В наше время, плохо станцевать – особенно мужчине – было стыдно. Балет ведь всегда был женским искусством, но с приходом Чабукиани, затем Григоровича это стало действительно мощным исполнительством. Ведь мужское тело, как ни крути, сильнее женского. Женщина – это красота, любовь и нежность, а мужчина – это мужество, порыв страстей. Только у нас в балете были Мужчина и Женщина. За рубежом – просто партнеры.
Я не против гомосексуальной ориентации Жана Маре или Нуриева, потому что на сцене они остаются Мужчинами. Ну что поделаешь, если я люблю Валю, а он Колю? А сейчас идет такая тенденция, что на сцене почему-то мужественные женщины и женственные мужчины. Это равносильно тому, что блондинок на сцене перекрашивают в черный цвет, а черным вытравляют волосы. Зачем? Упрощаются мужские трюки… В опере певец берет верхнюю ноту, выражая тем самым свою любовь к женщине. В балете – это взлет. А ведь взлететь надо и телом, и душой, и своим эмоциональным состоянием. Вот у нас сейчас есть молодые танцовщики – Васильев, Лантратов, Медведев – они мощно исполняют! Технически намного лучше чем мы, хотя движения одни и те же! И это настоящий мужской танец. Только вот, к сожалению, это никому не нужно. И если потом эти артисты уйдут на Запад, обижаться на них не нужно. Потому что в России все решает блат, а не талант. Время такое. Люди не хотят ничего делать – так как «танцуют» некоторые артисты, и я могу в свои 70 лет. Просто ходить по сцене, и поворачиваться. При этом, они получают те же деньги, и не стыдно им при этом! Люди портятся, как ржавчина. Они думают: «А зачем я буду это делать? Ты танцуй, если хочешь, а я и так получу свою тысячу долларов». Это мы работали за престиж страны. Мы сами были готовы деньги заплатить, чтобы только выйти на сцену, победить, чтобы получить золотую медаль и чтоб сыграли наш гимн. Мы были патриотами.
— А как вы относитесь к скандалам, связанным с балериной Анастасией Волочковой? На ваш взгляд, подобные вещи продвигают балет или наоборот?
— А что там было последнее? Что она разделась? Я к Волочковой очень хорошо отношусь, но она давно уже не в театре. И даже балетом вроде бы не занимается. Те концерты, с которыми она ездит по стране, имеют современный уклон. «Лебединое озеро» она не танцует. Что касается скандалов, то могу сказать так – если человек хочет сделать себе пиар, то очевидно надо сниматься голой. А если человек по-настоящему занимается искусством, то это не обязательно.
— То есть можно прославиться и без этого?
— Можно прославиться и без этого. Правда, это будет очень трудно, потому что потеряны все критерии. По крайней мере, в Москве. Но говорить на сей счет бессмысленно, потому что все это очевидно поддерживается властями.
— Кроме Воронежа, какие постановки у вас еще планируются?
— 3 мая, если доживу, еду в Азербайджан. Посмотрю, может, там сделаю что-то. Они пригласили меня, чтобы я что-нибудь поставил, но надо посмотреть труппу. Может это будет «Вальпургиева ночь», а может что-то другое. Все упирается в танцоров. Я настолько испорчен 60-ми годами. Без Мариса Лиепы, Юры Владимирова и других гениальных артистов — тяжело. Мне сложно без мощного танцовщика или балерины что-то делать. Если я не вижу под кого ставить, если нет человека, который будет тянуть спектакль, я откажусь ставить.
— Вы ведь еще преподаете?
— Да, в Большом театре. Плюс работаю худруком в МГАХ, преподаю в ГИТИСЕ, в своей школе и в институте русского театра.
— Когда же вы все успеваете?
— Вот так – не садясь. Если у меня выходной в Большом, то в другом месте — рабочий день. То есть, выходных нет вообще. Вот сейчас, правда, когда были проблемы с ногой – сразу везде выходные получились. Но тут мне никто ничего не может сказать – старые заслуги дают о себе знать.
— Михаил Леонидович, вам 70 лет, а вы еще выходите на сцену. Как вам удается держать себя в отличной форме?
— Так я ведь занимаюсь каждый день! С утра делаю пятиминутную зарядку, затем еду в театра и занимаюсь на станке, затем спортивной гимнастикой. Турник, гири – обязательная ежедневная программа. Правда, с гирей занимаюсь сидя — у меня в обеих ногах протезы, нельзя стоя поднимать тяжести. Сажусь, разогреваюсь и все нормально.
— А как же вы танцевали все это время?
— Операции на ногах были уже под закат моей карьеры. В 41 году мне поставили диагноз рахит, со временем суставы стерлись от работы. Пришлось менять, вставлять железки. На одной ноге было 2 операции, на второй – одна. С протезами вообще прыжки нельзя делать, да и спина костенеет…
— Я уже поняла, что покой вам только снится, и все же, когда выпадают минуты отдыха, как любите проводить досуг? Может быть, рыбалкой увлекаетесь?
— Нет, рыбалка – это не мое. У меня слабость – кафе. Очень люблю там один посидеть. Если уж с кем-то, то это должен быть близкий друг или подруга. Но только не шумная компания. Люблю отдохнуть в тишине, попить водочки, виски или коньячку. Больше люблю водку, но приходится чаще пить коньяк или виски, потому что после водки мне очень тяжело работать. А вот коньяк – если это конечно не бутылка, а в размере 200 грамм, то это нормально. Сейчас вот мечтаю на недельку съездить в Норвегию. Дольше не надо – чтоб не спиться. На Севере хорошо пьется, там прохладно. Я ведь если сажусь, то просто так из-за стола уже не встану…
Марина Хоружая,
Фото автора.
Они организованы в рамках партпроекта «Старшее поколение». (далее…)
На въезде в Воронежскую область загорелся тягач с прицепом. (далее…)
Информировать службы охотничьего надзора попросили воронежских охотников об обнаружении трупов домашних свиней и диких кабанов…
В главном финансовом документе страны увеличивается финансирование всех социальных и экономических обязательств. (далее…)
Житель Воронежа год назад приобрёл ноутбук на одном из интернет-магазинов. (далее…)
Жительница Бобровского района бесплодие лечила более 10 лет. (далее…)
This website uses cookies.
